Вне рамок приличия: Друг моего сына (СИ)

— Да… я… — сглотнула сухим горлом и нехотя открыла дверь: — Мне так неудобно перед вами и гостями, — прислонилась плечом к дверному косяку. Я была очень искренна в признании.

— Вы ищите повод сбежать с вечеринки или разговора со мной избегаете?

— Герман Анатольевич, я выгляжу отвратительно… — чуть покривилась.

Громов меня внимательно рассматривал, взгляд темнел, и глаза всё чаще на мои губы опускались:

— Вы на комплимент напрашиваетесь? — обронил спокойно. — Я не лгу! Вы даже вот такая… не накрашенная, по-домашнему уютная самая красивая женщина из всех, кого видел, а я встречал их очень много.

— Красота это…

— Это первое, на что обращают внимание, как бы этого не отрицали, — не дал договорить Герман. И его тон был категоричным. — А второе — ум…

— Для того чтобы оценить насколько я умна, мы мало знакомы…

— Это я и хочу исправить, но вы упорно меня избегаете! Но это бессмысленно! Вы станете моей женой, потому что я всегда добиваюсь своего, и от вас зависит, как быстро моё желание исполнится.

— Значит, я всего лишь прихоть? — вскинула брови.

— Цель… — переиначил Герман. — Я хищник и пока вы — мой самый лакомый трофей.

— А если трофей будет сопротивляться?

— От этого игра станет интересней, — вот теперь в его взгляде мелькнул тот самый опасный огонёк, пугающий меня с самого начала.

— То есть, если скажу, что вы мне не интересны как мужчина… И что мы общаемся, только потому что от вас зависит будущее клиники, вас это не охладит?

— Я не идиот, верить бескорыстие и чистую любовь! — ровно парировал Громов. — Каждому в отношениях что-то нужно: МНЕ ВЫ! ВАМ мои деньги и связи…

— Не мне, — мотнула головой, поясняя тонкость момента, — клинике!

Герман подступил, оказавшись ближе, чем обычно. От него пахло резко — не так как от Руслана. У Громова старшего был подавляющий и грубоватый запах.

— Вот и решайте, готовы ли вы к взрослым отношениям, где предельно раскрыты карты, и обозначены желания и возможности… — Ладонью нежно огладил мою скулу, заправив за ухо, выбившуюся из причёски прядь. Не отпустил, гипнотизировал, рассматривал так внимательно, что и я утонуло в нашем молчании, но когда он придерживая меня за лицо, потянулся за поцелуем, не смогла этого позволить — и без того себя потаскухой ощущала, а теперь и подавно.

— Не надо, — увернулась от поцелуя, позволив его губам коснуться щеки. — Я не готова, — пробурчала. — Прошу, отпустите меня, — это говорила чётко, без паники, радуясь, что голос меня слушался и не подводил. — Взамен пообещаю встречу на ваших условиях, но без шумных вечеринок, кучи гостей… — сдалась, лишь бы удрать отсюда поскорее.

Герман вначале нахмурился, но оценив мою сговорчивость, согласился:

— Три! И первым будет ужин…

— С удовольствием, — не собиралась менять обещания.

— Я позвоню, чтобы конкретней обговорить нюансы.

Уже радовалась, как легко отделалась, да не тут-то было, он, всё-таки меня поцеловал, грубовато придержав за подбородок. Коротко, но жадно.

Я даже оттолкнуть не успела. Недоумённо хлопнула ресницами, следя как смаковал мой вкус:

— Да, ты вкусная. И губы у тебя мягкие… как раз для поцелуев!

* * *

Особняк покинула со стойким ощущением, что вляпалась во что-то смердящее, вязкое, от чего просто так не отмыться.

Чёрт! Каких-то пару дней, опустилась ниже некуда. Не то чтобы высокоморальной особой была до сего, но как-то… вступить дважды в половую связь против воли, при этом сгорать от желания… Ненавидеть парня и продолжать уступать — не сильно тянуло на присущую мне адекватность.

Никогда себя слабой на передок не считала, а вышло, что… так!

Грязь! Теперь это чувство обострилось до предела.

Аморально и гадко было трахаться с незнакомым, молодым, наглым парнем. Вдвойне, зная, кто он! Трижды, зная, что он СЫН ГРОМОВА!

Степень моего опускалова зашкаливала.

Чёрт! И почему я их фоток вместе не видела?

Или видела, но не придала значения?

Озадачилась на миг… вспоминая информацию о Германе. Может и видела лицо Руслана раньше, но сто процентов не знала о существовании сына у Громова! Я вообще не помнила никаких заметок о Громове младшем.

Что уж, я и о Германе-то бегло просматривала инфу — поверхностно, так, знать, кто и что…

Нужно будет погуглить, но не сейчас.

Пока тошно, мерзко… и сердце беспокойно билось.

Герман опасный человек, и если узнает, что я… что мы с его сыном… это для меня и клиники плохо закончится. А я не имела права на такие поступки. Я всегда была рассудительной и холодной. Это спасало по жизни.

И я гордилась своим характером, выдержкой, стальными нервами, и всегда знала: только потеряешь мозг, всё пойдёт в тартарары!

Так и случилось…

Ладно, мне нужно выдержать три свидания с Громовым. Предельно честных, на расстоянии… Потерплю! А затем разойдёмся.

Он поймёт, что я неприступная занудная медичка, которую ничего кроме работы не волнует.

Сработает!

Всегда работало.

Мужчины только на словах готовы делиться любимой женщиной с её работой, а на деле — не выдерживали уготовленного для себя второго\третьего места и сбегали к другой — более внимательной и любящей ЕГО.