Вне России

И вот какой вывод в конце 80-х делал из перечисленного амбициозный бизнесмен-итальянец (а ведь нашему мальчику было к тому времени уже под 30!). Земля дешева, пляжи – безлюдны, а песок на них – лучший в Италии: надо скупать. И в эпоху всеобщего помешательства на экологии, сбоку припеку слабо обжитых бухт и бухточек стали расти имитирующие деревушки отели, стоящие ныне до $7000 за номер за одну ночь в сезон и привлекающие всех, кто эти деньги согласен платить.

Отсталость обернулась плюсом.

Сардиния – кажется, единственное место на море в Европе, где отелей-мастодонтов, отелей-небоскребов нет вообще.

* * *

Я ехал по Costa Smeralda без руля и ветрил, то есть без цели. Первые ощущения всегда самые нежные, они стираются на второй или третий день, и вот эту стертость чувств мы называем жизненным опытом. Я задумался, а когда скосил глаза вбок, то чуть не дернул рулем. В прорези деревьев, за полоской моря виднелась даже не скала, не скалища, не гора, – а нечто. Каменная шляпища, торчащая из моря высокою тульей. Я, не задумываясь, свернул в поворот, за которым обнаружились, как сказала бы чеховская барышня, «миленький» поселочек, пристань и лодки, игравшие роль такси.

– Это что? – спросил я лодочника, все еще не веря глазу.

– Остров Таволара, – был ответ. – Сейчас соберем людей и рванем, скажете, когда забрать обратно.

Я оценил слово «run» («побежим»), а не «go» («пойдем»), когда через пять минут мы даже не рванули, а полетели, как торпеда летит в цель, подпрыгивая на волнах. Но запомнилось даже не это, а необитаемость Таволара. При желании на песчаной косе можно было изыскать место под нудистский пляж. Вода была сине-зелена; в очках с поляризационным эффектом все выглядело космически, включая остров, который в высоту (полкилометра) был больше, чем в ширину.

Я плескался дельфином молодым и не верил, что такое может быть в хорошо изученной Европе.

Потом несколько раз, уже в другие приезды, я открывал для себя на Сардинии пляжи, доступные только с воды; пляжи с розовым песком и с белым; пляжи, за полосой которых начинались озера, на которые сидели фламинго; пляжи, где громоздились мягкие скалы, выеденные водой и ветром так, как будто Сардиния лизала их вместо мороженого.

И всюду всегда находилось место на паркинге.

* * *

Вот первая фраза из английского путеводителя по Сардинии (русского нет): «Шла вторая неделя августа, когда радио сообщило мне, что ежедневно 10–12 тысяч человек высаживаются в аэропорту Олбии; я удивлялся, что под их массой Сардиния до сих пор не опрокинулась в море северной стороной. Я в это время был на юге Сардинии, на пляже с идеальным песком, на 15 километров которого встретилось не более 30 человек, и я был единственным иностранцем. Где это было, не скажу, потому что нашел это место сам».

Так что у нас есть шанс.

Если, конечно, мы всерьез не застрянем на Изумрудном Берегу, или на Райском Берегу, или в Порто-Черво, потому что они-то как раз все – на обсиженном миллионерами севере.

* * *

В тот же день в девять вечера, в абсолютно золотых, 24-каратных, лучах заката, я с группой товарищей отдыхал в Порто-Черво на террасе Chopard, утыканной хрустальными гробиками с бриллиантами, открытыми взгляду публике, как мумия вождя – посетителям Мавзолея. В компании были дизайнер Надя Сказка, состоявшая в ту пору в подругах Ильи Лагутенко; светская хроникерша Аня; светский фотограф Левитин и менеджер водочной империи «Русский стандарт» кудревласый плейбой Антуан. Пили мы, впрочем, не «Стандарт» и даже не «Империю», а положенное шампанское с персиками: тот самый Bellini по 25 евро за порцию.

В небе нарастал звук пчелы; пчела обрела вид вертолета.

– Сейчас я покажу свою грудь, и вертолет приземлится, – сказала Сказка.

Она опустила лиф платья.

Вертолет приземлился.

На террасе зааплодировали, за исключением мужчины по соседству, в котором я узнал экс-президента Украины Кучму. Из вертолета вылезло телевидение с камерами. Море кишело лодками. Мы шли ужинать в «Чиприани», поднимаясь по террасам, утыканных магазинами вроде Lora Piana, где все свитерки под тысячу евро, потому как связаны из смеси пуха, выщипанного вручную из живота ягнят, и шелка.

В ресторане не покидало чувство, что проходит большой, прекрасный съезд Cosa Nostra. За столами восседали крупных черт жгучие женщины, в дугах бровей которых еще читалась красота их юности; в ушах сияли те самые шопаровские бриллианты, рядом лежали сумочки от Versace и сидели мужья, в черных очках и с зачесанными назад шевелюрами. Каждый из них был готов отдать кошелек за молодую любовницу, и жизнь – за семью. Затем появился Берлускони, в небрежно наброшенном на плечи голубом свитерке, наверняка ведь соткан из смеси шерсти тех самых ягнят с шелком. Сходство со съездом мафии усилилось.

В ужине, честно говоря, самым впечатляющим был счет – что-то около 300 евро на брата; я поблагодарил небеса, что не моей идеей было сюда идти: следовательно, не моей обязанностью – платить.