Вне закона

Резиновая накидка заняла все пространство моего мышления. В ней воплотилась в сконцентрированной форме мечта о благополучии и комфорте. Ее бархатно-нежная внутренняя обшивка, которая временно гладила мой голый затылок, взволнованно осчастливила меня. Я с радостью думал, что она была эластичной, что укутывание ею должно было быть подобным объятиям ухоженной женщины. Сознание того, что она происходила из Англии, тут же вызывало в моей памяти видение нежной как персик кожи одной английской актрисы, которую я однажды видел в Германии еще будучи ребенком. Наверное, накидка принадлежала офицеру. Блиндаж, в котором она лежала, был действительно вместительным. Вероятно, английские офицеры проживали в нем. Англичане предоставили много своих командиров для латышей. Как этот «томми» из броневика смотрел на меня таким мертвым и пустым взглядом! Черт, это должно было быть неловким чувством, сидеть в глухих стальных каморках броневика, когда история разгорелась добела. Тут чудовище снова лежало передо мной, его раскаленные стены еще слабо мерцали. Что за идея — захотеть в одиночку задержать ночное продвижение немцев?!

Я приближался к неуклюжему, четырехугольному ящику, уже издалека от него воняло сожженной краской и обуглившимся мясом. Я вытащил пулемет из кювета и слегка ткнул стволом в раскаленную броню. Я обошел вокруг машины, там на другой стороне была открыта бронированная дверь, висевшая на деформированных шарнирах. Я осторожно заглянул вовнутрь. Путаница систем рычагов и железных частей. На полу черноватая, пересохшая, обугленная масса. Это, наверное, был человек. Я с невыразимым любопытством ткнул в эту массу стволом. Что-то зашипело, кожа порвалась, ствол провалился глубоко — показалось, как будто сгусток сдвинулся. В то же мгновение тошнота подступила мне к горлу. Я отшатнулся назад от гнусной вони, чумы и разложения, и, шатаясь, отвернулся в сторону.

Тут сзади из темноты слышатся шаги. Группа рассеявшихся баварцев останавливается в слабом луче света. Они ищут свой батальон. Он один единственный лежит далеко впереди. Один говорит, что им объяснили, что им нужно добраться до будки путевого обходчика, там должны были находиться части батальона. Но где это, в этой проклятой темноте никто не мог найти. Я знал местность со времен майского наступления на Ригу. Я попытался описать, где находилось место, которое они ищут. Баварцы нерешительно стоят. Далеко ли туда идти? И не мог бы я провести их туда. Я задумываюсь. Это не должно быть очень далеко. Баварцы наверняка заблудятся в этой варварской темноте, и, в конце концов, латыши проскользнут у них мимо пальцев. Лес между дорогой и железнодорожной насыпью совсем не просматривается. Но, вероятно, достаточно будет добраться до насыпи и потом идти просто вдоль по рельсам. До железной дороги я уже смог бы довести баварцев. Накидку я наверняка смогу забрать на обратном пути или завтра рано утром. Один предлагает мне шнапс. Обжигающий напиток бурлит мне вниз по шее. Я тут же снова свеж. Итак, я иду с ними.

Лес был полон тайн. Мы были страшно одиноки, и нам показалось почти спасительным освобождением, когда мы внезапно услышали выстрелы, впереди на дороге или у железнодорожной насыпи, там, где должен был лежать баварский батальон. В шуме этих выстрелов было что-то взволнованное, странно вибрирующее. Мы все вместе моментально и без приказа резко повернули налево и побежали, как будто нас притягивал магнит, на этот шум. Дважды я ударялся головой о деревья, я спотыкался о корни и ветки, я слышал от других время от времени только шум, с которым они, подобно мне, пробивались сквозь чащу. Вскоре беспрерывный грохот раздавался в пяти, шести различных местах. Отдельные пули свистели уже приглушенно мимо и разрывались в стволах деревьев. Впереди батальон должен был вести тяжелый бой. Мы отчетливо могли различать выстрелы немцев и врагов. Батальон боролся, по-видимому, против огромного перевеса противника. Мы как подстегиваемые побежали вперед. При этом мы, должно быть, отклонились вправо, так как внезапно низкий склон железнодорожной насыпи появился рядом со мной. Три или четыре солдата и я вскарабкались вверх и потом побежали дальше между рельсами, пока другие бежали вдоль откоса насыпи. Впереди слева возрастал беспорядочный шум, звучали отдельные протяжные крики. Я уже видел сверкание выстрелов. Там была дорога, которая вела над насыпью, там была будка путевого обходчика. Мы бежали к ней. Пули свистели у нас вокруг ушей. Когда мы с грохотом ворвались в маленький дворик, нас резко окликнули. Маленькая группа баварцев лежала там и стреляла, укрывшись за штабелем шпал. Там еще был и ручной пулемет. У стены домика лежали трое раненых, один позвал меня, путано и, запинаясь, рассказал о внезапном нападении и тяжелых потерях. Один раненый выбежал из-за угла и кричал, запыхавшись, что нам нужно продвигаться дальше вдоль насыпи, там примерно в трехстах метрах отсюда есть еще один дом, нам нужно его занять и сковать латышей с фланга, чтобы немного снизить натиск врага на батальон на дороге.