Вне закона

Голоса. Это они до Сани в лодке дошли. И тот у них, наверное, какое-то подозрение вызвал. С чего это пьяный человек ночью в лодке на берегу сидеть будет, пусть он даже и сам лодочник? Пьяный человек ночью спит без задних ног или добавляет, если есть чем. А если по городу где-то шляется злодей вроде меня, то так получится похоже, что лодочник злодея хочет на тот берег переправить.

И что делать? Переправляться самостоятельно? А как? Участок берега недлинный, эти, если его патрулируют, скоро назад пойдут. Даже если я Саню из лодки выкину, сунув денег, чтобы не шумел, и погребу на ту сторону, то заметят с берега.

Может, хрен с ним, а? Пойти выше, нарубить деревьев, собрать плотик на одно сидячее место, это совсем не так сложно, как сперва кажется, да и переправиться? Ну и хрен с ним, что промокну, высохну потом. Мне главное рюкзак не промочить, а то без сухарей останусь… что тоже не такая уж и катастрофа.

Стоят. Теперь я их отсюда вижу – и глаза привыкли, и луна светит удобно. Собака просто сидит, пытается блоху какую-то из шубы выгрызть, а эти двое с Саней общаются. Вроде без излишних эмоций, позы у всех расслабленные. Просто разговор. За оружие никто не хватается.

Саня им показывает что-то в лодке, те кивают. То ли он не понял, что тут зачем, то ли эти не меня ищут, то ли он меня не сдал… Что из этого правда? А не знаю.

Собака бросила выгрызать блоху, почесалась и просто уселась на доски причала, вроде как прислушиваясь к разговору. Потом один из двоих, который в бушлате, слегка дернул поводок, и затем все они пошли по берегу дальше, уверенным таким хозяйским шагом. А больше вроде бы вокруг никого. Саня вернулся в лодку, переложил там весла, а затем посмотрел в мою сторону и махнул рукой.

Заметил, что ли? Вообще-то с его места можно было заметить, когда я подходил, вполне себе даже. Нет, точно мне машет…

Пошел пригнувшись, обтирая забор и стараясь не шуршать курткой. Перебежал к сараю по обрезку бревна, который здесь за ступеньку, вступил на дощатый кривоватый настил, чуть скрипнувший под сапогами.

– Давай сюда, душегуб, – громким шепотом позвал Саня. – И быстро давай, а то они на второй круг пойдут.

Два раза меня приглашать не надо было. Перебежал к лодке, забрался в нее и сразу на дно лег, чтобы со стороны меня не разглядеть было. На сложенную сеть. Ага, вот что он им показал, сказал, наверное, что хочет наутро сети поставить. Они еще небось и рыбалку пообсуждали.

– Деньги вперед, как договорились, – прошептал он, протягивая руку.

Кто же сомневался… а они у меня готовы уже, в нагрудном кармане. Просто вытащил и вложил ему в ладонь. Саня их проверил, пересчитал, убрал в карман. Затем прошел на нос, оттолкнул лодку от берега, сел за весла, сноровисто гребанул, пока задом отводя лодку от причала, а затем быстро ее разворачивая, работая веслами в разные стороны. Ну и потом уже приналег, быстро ее разгоняя.

Уключины тихо побрякивали иногда, но не скрипели, смазаны были хорошо, вода с журчанием бежала вдоль бортов. Ну и на дне ее малость скопилось, если бы не сети подо мной, то уже весь мокрый был бы. Над рекой висело звездное небо с почти что полной луной, от которой бежала серебристая дорожка, смещавшаяся вместе с нами.

Я приподнялся на локте, выглядывая через край борта, но подниматься пока не стал, силуэт все же издалека разглядеть можно.

– Меня искали? – спросил я, когда мы чуть отошли уже от берега, стараясь все же говорить потише, потому что ночью и над водой звук далеко бежит, могут и услышать.

– Тебя, – усмехнулся гребец. – Ты их грабил, что ли?

– На хрен они мне нужны грабить, – изобразил я некое негодование. – Занозился с двумя из них по дороге, когда на хуторе ночевал, а тут встретились. Прямо у ворот Мамона было. Я мимо ехал, а они как раз на улицу. Ну они за стволы и схватились.

– Двоих ты на глушняк, – хмыкнул Саня. – И одному потом плечо прострелил.

– А мне лошадь убили.

– Мамон злопамятный, искать будут.

– Я сам злопамятный, – заявил я, вовсе не чувствуя при этом никакой большой внутренней уверенности в своей неуязвимости.

Мне, конечно, сейчас очередных мстителей не хватает, одних «Висельников» мало.

– Сань, а ты сам откуда?

– Из Магадана я, бичевал там, а что?

– Да так, ничего, просто говор чем-то знакомым показался.

На самом деле я погордился своей проницательностью. Решил что Саня культурный бич – а он таким и оказался.

– А Мамон – он как вообще?

– Сука в ботах, – выдал емкое определение Саня. – Жадность его погубит, помяни мои слова. Как Цигеля погубила.

– Я слышал, что он тут половину города на опий подсадил?

– Половина не половина, но да, много старателей сидит. Четыре курильни в городе, во всех хозяином Мамон.

Шприцы тут в большом дефиците, так что роскошь дурь по вене пускать тут себе мало кто позволить может. Курят как опий все больше, и больше по притонам, как в былые времена. Шарик черняшки в трубку, выкурить – и на боковую, балдеть. Из-за этих курилен у Желтухино такая репутация поганая в других городах. И это даже среди такой публики, какая здесь живет.