Вне закона

Вместе с Богомазом в Пчельню помчались на командирской бричке Самсонов и Аксеныч, и уже на следующий день партизаны читали свежую сводку Совинформбюро, принятую радистом на Городище. Если десантники были несказанно рады вестям с Большой земли, если Самсонов нарадоваться не мог тому, что имел теперь прямую связь с Москвой и уже не зависел от рации Чернышевича, то какими словами можно передать чувства человека, много месяцев оторванного от Родины, человека, который почти год томился в неволе, узнавал о ходе войны по лживым геббельсовским сводкам, нелепым и противоречивым слухам, который пережил горечь мнимого падения Москвы, мнимого разгрома армии, мнимого крушения государства!

Разведгруппа эта была выброшена на парашютах в район Хачинского леса в начале марта сорок второго года, за три месяца до нас, в составе четырех человек: командира Седова, разведчиков Иванова, Василия Козлова и радиста Ивана Студеникина. Группе не везло с самого начала. Командир разбился – у него не раскрылся парашют. Снег еще лежал в Хачинском лесу, когда разведчики похоронили командира. Легализоваться в Быхове не удалось: документы, изготовленные в Москве, безнадежно устарели. Группа пряталась в холодном и неуютном Хачинском лесу. Козлов, наиболее предприимчивый и смелый член группы, довольно быстро организовал не очень густую агентурную сеть вдоль шоссейной дороги и в городе Быхове, где были взяты под наблюдение аэродром, авиачасти и летная школа. В мае из Старого Быхова прискакал мальчишка-связной с важным известием: вечером на аэродроме приземлилась «тьма-тьмущая огромных самолетов». Студеникин взялся за ключ, и под утро советские бомбовозы уничтожили десятка два пикировщиков.

Вскоре Иванов – как старший по званию он возглавил группу – радировал просьбу группы о выброске ей связного с грузом – оружием, радиолампами и электропитанием для рации. Через несколько дней Студеникин расшифровал ответную радиограмму: связной и груз выброшены минувшей ночью на координаты группы. Прошло несколько дней томительного ожидания – связной на явку не пришел. Тем временем батареи выдохлись, связь с Центром прервалась. И только теперь, в лагере на Городище, разведчики узнали от Богомаза о судьбе связного. Оказывается, он был схвачен полицаями Церковного Осовца и погиб при попытке к бегству, когда его вели в Могилев…

В начале мая к группе Иванова присоединились два военнопленных командира Красной Армии, бежавшие на Украине из эшелона, увозившего их в Германию, – Николай Самарин и Павел Баженов. На всем пути из-под Кировограда до Могилевщины им не посчастливилось встретить партизан. Зато они отобрали у полицаев две винтовки и три револьвера. Случайно натолкнулись эти решительные парни на Иванова в лесу, у хутора Пчельня. Объединившись, Козлов, Самарин и Баженов провели ряд удачных ночных налетов, разогнали полицейских в деревне Куликовке и в селах Бахань и Раги и вооружили трофейными винтовками и наганами всю группу.

Козлов, Баженов и Самарин жили в шалаше в густом ельнике, а Иванов и Студеникин прятались с радиостанцией в Пчельне, где коммунист-колхозник Кузенков выкопал им в своей риге землянку. Через Кузенкова они связались с Богомазом дня через два-три после его прихода в наш отряд, а затем и с нами.

Десантники Самсонова по-братски встретили новую группу. Городище совсем не походило на кузенковскую землянку, в которой еще совсем недавно томился Иванов, и он, пораженный вначале столь внезапной и счастливой переменой в своей судьбе, благодарно взирал на облагодетельствовавших его самсоновцев. Но уже на следующий день своего пребывания в лагере старший лейтенант Иванов, в неизвестно откуда взявшемся у него новом костюме, подтянутый и чисто выбритый, гоголем расхаживал по лагерю, сразу же поставил на свое место мальчишек Самсонова и якшался только с отрядным начальством. В отличие от Иванова, немедленно прописавшего себе, как говорили партизаны, санаторный режим на Городище, Козлов, Самарин и Баженов с головой ушли в отрядную работу. Самые отчаянные смельчаки, ревниво оберегавшие свою боевую славу, почувствовали в них опасных соперников.

Хозяина радиостанции Самсонов назначил командиром группы разведки, подчинив ему Богомаза. Богомаз, кстати, раздобыл в Могилеве и электропитание для рации – анодные и накальные батареи. Теперь у нас появилась прямая связь с Москвой.

По настоянию комиссара мы принимали в отряд новичков-добровольцев на общем собрании, после их проверки в штабе. Партизаны садились вокруг царь-дуба, и каждый из добровольцев рассказывал свою биографию, подробно останавливаясь на обстоятельствах, при которых он был взят в плен или попал в окружение. Расспрашивали добровольцев долго, придирчиво, подвергая их настоящему допросу, а потом решали вопрос о приеме открытым голосованием.

Нередко на этой поляне у царь-дуба встречались однополчане.

– Как ты сказал? Четыреста одиннадцатый стрелковый? То-то вижу личность вроде знакомая! Дак это ж мой родной полк! Нас под Могилевом окружили.