Вне закона (ЛП)

В тот же момент вокруг собралась путешествующая публика. Оба чиновника уголовной полиции поспешили к Керну сначала только глазами, потом головами, потом плечами, и, наконец, ногами. Один, однако, снова остановился и напряженно смотрел на своего коллегу, который проталкивался через толпу. Керн страшно ругался. Полицейский из уголовной полиции подбирался все ближе к нему. Тут зеленая форма пробила толпу как клин, чистые пуговицы блестели, и полицейский из охранной полиции положил на плечо Керна тяжелую руку. — Следуйте за мной в участок, — серьезно сказал полицейский из охранной полиции. И этим полицейским был Йорг.

Чиновник уголовной полиции успокоился и повернул назад. И Керн, заметив быстрым взглядом, что Дитмар как раз бегло прошмыгнул мимо, посреди потеющих от усердного исполнения своего долга полицейских, стал внезапно совсем мирным и с выражением раскаяния пошел рядом с важным Йоргом. Когда Дитмар выходил из вокзала, там медленно рассасывалось кольцо, которое неожиданно образовалось вокруг уголовного полицейского у главных ворот.

Йорг озабоченно сказал Керну: — Будем надеяться, уголовная полиция не займется расследованием, привел ли я тебя в участок или нет. Но уголовная полиция провела такое расследование, и Йорг вылетел из охранной полиции.

Мы сомневались, что нам хватит того количества алкоголя, который Хайнц предоставил нам в ту февральскую ночь 1922 года. Демону, которого мы пригласили к себе в гости, мы должны были приносить очень большие жертвы, иначе он крепкими, как клешни, пальцами лез бы нам в сердце и просто для удовольствия немного сжимал бы его.

Так как Дитмар и Керн и молодая женщина сидели в скором поезде, едущем в Базель. Они хотели немедленно сообщить нам, как только они переедут границу. На отдельных станциях при появлении поезда находились местные путчисты и наблюдали за безупречным процессом путешествия, готовые сразу вмешаться, если прилежной немецкой уголовной полиции представится случай сделать то, что они так любили при всякой возможности называть своим долгом.

В нашей компании был стукач. Мы могли сделать такой вывод по разным признакам. Так Йорг узнал в полицейском управлении, что о пребывании Дитмара в городе было известно полиции. Отъезд Дитмара нужно было ускорить. Один рассказывал, что Вайгельт, когда он заявил Керну о своей готовности принять участие в освобождении, как особенное свидетельство того, что он достоин доверия, дал понять, что у него была точная информация о неудаче попытки освобождения осужденных моряков в Лейпциге. Нелегальный вывоз оружия из Саксонии в Чехословакию для судетских немцев пришлось остановить в последний момент, так как достойные господа с низкими резиновыми воротниками и потертыми темными пальто, которые утверждали, что они из жилищного управления, неоднократно расспрашивали о деятельности и постоянно меняющемся местопребывании Фишера, руководителя саксонских акций.

Хайнц уже дважды короткое время побывал в следственной тюрьме. Различные тома дел, которые лежали в полицейских управлениях многих городов империи, несли на обложке имена, которые хоть все и не звучали как «Керн», однако начинались с буквы «K».

Если уже тяжело было собрать пятьдесят надежных мужчин в полумиллионном городе, то еще тяжелее было найти среди них пятерых, которые бы не болтали. Наша общность не знала еще никакого чистого ограничения, никакого кодекса, который для нас в каждом пункте имел бы большую силу, чем полезная мораль мира. Все же, вскоре у нас выросла определенная изоляция как заповедь борьбы, которая была борьбой за нас самих. Чем более рыхлой становилась связь, которая держала нас когда-то в состоянии и традиции и форме, тем тверже связывался между собой новый верхний слой. При каждом шаге мы впутывались в конфликты, и то, что у нас было импульсом и упрямством и сильным порывом, то у тех, которые теперь там консолидировались, это были холодная уверенность и расчет. Люди пользы окружили нас. Игра становилась неравной, если не удавалось придать ее твердость путем жесткой дисциплины рвения. Предателей нельзя было терпеть.

Из Гейдельберга поступил первый телефонный звонок с краткими ключевыми словами о том, что поезд с Дитмаром надежно проехал. Габриэль рассказывал о боевых методах фашистов, которые как раз произвели много шуму в Италии, о том, как фашисты наказывали предателей: привязывали их к столбу на людной площади в городке или деревне, где они жили, завязывали им штанины, и вводили некоторое количество рицина. Мы нашли этот метод приятным, так он полностью устранял самый малый след героического мученичества у этих людей, но он показался нам слишком гуманным, и в его дальнейших практических последствиях нецелесообразным для немецких условий, так как при известном немецком национальном самовосхвалении можно было ожидать, что эмбрионально развитое личное чувство стыда не заставит виновного молчать о причине произошедшего, и что таким образом последующая измена не могла быть исключена.