Внебрачная дочь

      И с теми, кто мне дороги, я буду

      Лишь мысленно общаться. Ни письма,

      Ни вестника я не пошлю туда,

      Где, может быть, уж искра счастья брезжит.

         С у д ь я

      Запутанное дело! Что тут скажешь?

      В любви безумной наглые уста

      Клянутся часто, хоть на дне души

      У них дракон лежит, коварно скалясь.

      Любовь лишь делом можно подтвердить.

      Стремясь к тебе, я должен поступиться

      Всем, даже счастьем быть с тобою? Пусть!

      Какою в первый миг ты мне открылась,

      Такой ты и осталась - существом,

      Достойным преклонения. Я стану

      Жить для тебя, служить тебе одной.

      Как набожный священник день за днем

      Пред божеством склоняется незримым,

      Ему открывшимся в счастливый миг

      Как совершенства высший образец,

      Так и меня ничто не отвратит

      Служить тебе, хотя бы и заочно.

        Е в г е н и я

      Чтоб доказать тебе, как верю я

      Словам твоим и доброму лицу,

      Как чувствую, какой ты человек -

      Правдивый, чуткий, искренний, надежный,

      Я подтвержу признанье образцом,

      Едва ль не высшим, женского доверья.

      Я не колеблюсь, я спешу сказать:

      Веди меня сегодня ж к алтарю!

Комментарии

  В автобиографических "Анналах" Гете записал под датой 1799: "Мемуары Стефании де Бурбон Конти возбудили во мне замысел "Внебрачной дочери". Ф.Шиллер первый указал Гете на появление двухтомных записок французской аристократки, вышедших в Париже в 1798 году. Мемуаристка принадлежала по крови к высшей французской знати. Она была побочной дочерью принца Конти (1734-1814), отличившегося в Семилетней войне. Он представил дочь ко двору и просил Людовика XV узаконить ее положение. Однако мать девочки, опасавшаяся за свою репутацию и положение при дворе, стала чинить этому всякие препятствия. Девочку заточили в монастырь, затем отцу было послано ложное сообщение о ее смерти. Подделав документ и выдав ее за восемнадцатилетнюю, ее усыпили и в бессознательном состоянии обвенчали с адвокатом Билле, впоследствии истязавшим свою жену, которая отказывала ему в возможности воспользоваться ее спорными привилегиями. В конце концов ей удалось бежать. Новый король, Людовик XVI, приветливо принял ее, но ничего для нее не сделал. Когда началась революция, Стефания-Луиза Бурбон-Конти продолжала безуспешно бороться за свои попранные права. Жизнь ее, полная бедствий и страданий, закончилась в 1825 году. Зная, что она жива, Гете, работая над драмой, изменил имя героини, а остальные действующие лица обозначил лишь титулами и званиями.

  Работа над пьесой длилась с перерывами около трех лет. Она была закончена в первые месяцы 1803 года. 2 апреля того же года в Веймарском театре состоялась премьера. Первое печатное издание вышло в том же году.

  "Внебрачная дочь" была задумана Гете как первая часть трилогии, однако написал он лишь эту пьесу. Сохранившаяся схема продолжения и отдельные заметки позволяют составить общее представление об идее трилогии. Она должна была дать обобщенное изображение страны, охваченной революцией. В "Великом

Кофте" и "Гражданине генерале" события, предшествовавшие революции, и ее отголоски в Германии были освещены в комическом плане. Трилогия должна была поднять сюжет на высоту подлинной трагедии. Если "Великий Кофта" - комедия о разложении старого режима, то "Внебрачная дочь" - трагедия о жестокости и несправедливости феодальной сословной монархии. Продолжение должно было показать, как все более усугубляющиеся несправедливости и разлад в среде правящей верхушки делают неизбежными сначала возмущение, а затем и активные действия угнетенных против власть имущих. Гете интересовало отражение великого исторического события в судьбах отдельных людей. Падение старого режима должно было быть показано в пятом акте второй части, где граф, воспитательница и другие лица из аристократической среды оказываются в тюрьме. Сама Евгения переживает личную драму. Судья, с которым она соединяет судьбу в конце первой части, становится на сторону борцов против монархии, Евгения же посвящает себя защите старого порядка и его приверженцев. Об окончании трилогии судить нельзя, ибо об этом не осталось никаких записей Гете или рассказов близких ему людей. Когда в 1831 году его друг композитор К. Цельтер напомнил ему о его планах, Гете ответил: "О "Внебрачной дочери" я и думать не хочу; неужели Вы хотите, чтобы я вызвал в себе мысли о том неприятном, что с нею связано?" В другом письме Цельтеру в том же 1831 году Гете повторил признание, ранее сделанное им Шиллеру: "Я не рожден быть трагическим поэтом, ибо по природе склонен к примирению. Поэтому (так комментирует он свое давнее признание. - А. А.) чисто трагический случай, исключающий примирение, не может меня интересовать, к тому же в нашем внешне плоском мире все непримиримое кажется мне совершенно абсурдным". Но главной причиной незавершенности трилогии было, конечно, двойственное отношение Гете к французской революции.