Внебрачный ребенок

Сглотнув огромный комок в горле, я забралась на сиденье. Роберт захлопнул дверцу, обошел машину и сел на водительское место. Я обхватила себя за плечи и уставилась немигающим взглядом на приборную панель.

— Планируешь поехать к ней на могилу? — я кивнула.

Давно заметила эту странную черту в характере: могла расплакаться по мелочам, но в трагичные моменты держалась и сохраняла здравый рассудок. К тому же я не любила плакать при посторонних людях, и позволяла себе это крайне редко. Пусть Роберт считает меня сухой, равнодушной, бесчувственной, но показывать свою боль я ему не хотела. И будет лучше если эта встреча окажется последней. Надеюсь, и он такого же мнения.

— Да, обязательно. Я просто все еще не могу в это поверить… — выдохнула я и мельком взглянула на него.

Он кивнул, словно этот ответ что-то прояснил.

— Когда?

— Пока не знаю. Мне нужно оформить отпуск на работе. В ближайшее время… — размыто ответила я.

Посмотрев в решительное и волевое лицо Роберта, я подумала о Сафине. Может быть рассказать ему о Мышке? «Когда она достигнет совершеннолетия и ее не смогут у меня забрать», — тут же подсказал внутренний голос. «Или после ее замужества, когда она выйдет замуж за человека, которого полюбит сама, а мужа ей никто не навяжет». Если Роберт был таким же деспотичным, как и Шалимов-старший, то лучше нам с ребенком держаться от него подальше. Всю оставшуюся жизнь.

— Ты надолго в Питере?

— Навсегда. Перевожу бизнес, остались формальности. Мать на днях заберу. Она сильно сдала после смерти отца. Мне нужно о ней заботиться.

Беллу Ренатовну я видела всего лишь раз и тот был на свадьбе сестры. Воспоминания о тех днях навсегда отложились в памяти. Когда-то с Кристиной мы были очень близки, но один случай все поменял, а жизнь раскидала нас по разным углам.

— Адрес скажешь? — он посмотрел на меня холодным, полупрезрительным взглядом.

Зачем тогда вызвался подвезти, если я была ему так неприятна? Назвав соседнюю улицу, не желая говорить настоящего адреса, я отвернулась к окну. Если он вдруг захочет что-либо узнать обо мне, то получит эту информацию из другого источника. Нужно как-нибудь дать ему понять, что общения между нами не будет, а эта встреча — первая и последняя за несколько лет.

Мы ехали по вечерним улицам города в полном молчании. Меня оно тяготило, я много что хотела спросить, но язык словно прирос к небу. Почти три месяца я ничего не знала о смерти сестры. И даже ничего не почувствовала в момент, когда ее жизнь оборвалась… Хотя, стоп. Три месяца назад мне стало резко нехорошо на работе во время принятия родов у пациентки. Мне тогда даже пришлось отпроситься, и весь вечер я пролежала пластом на кровати.

— Чем ты занимаешься, Полина? — спросил Роберт. — Я не ожидал тебя встретить на свадьбе Карима. Из города уехала, семью бросила. Кристина говорила, что ты встретила человека, родила от него ребенка, а он бросил вас. Изредка она просила у меня деньги, чтобы отослать вам…

«Я никого не бросала!», — хотелось крикнуть ему в лицо. Похоже, что Кристина многое выдумала сама. И денег я у нее никогда не просила. Не знаю куда и кому она их слала. Но точно не нам с Мышкой.

— Работаю в клинике. Акушерка, — уклончиво ответила я, умолчав, что год назад взяла в кредит большую сумму денег, чтобы войти в долю соучредителей клиники. Без помощи Паши, естественно, ничего бы у меня не получилось. Но и про Пашу ему тоже знать не обязательно.

Роберт ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул. Винил меня в чем-то? Но в чем? Это ведь не его дело какие между нами с Кристиной были отношения. Знай он, почему они сошли на нет, вздыхал бы сильнее. Там и без той ночи столько всего было намешано… Очень тяжело вспоминать. Легче припорошить всем, что случилось после и не копаться во всем по новой. К тому же Рустама Альбертовича теперь не было в живых.

Машина остановилась во дворе. Роберт выглянул в окно.

— Ни одного фонаря. Ты уверена, что здесь живешь? Может тебя проводить? Или подождать, а потом отвезти на работу?

— Нет, спасибо. За мной приедет машина, — сорвала я. — Прими мои соболезнования. Мне жаль, что погиб твой отец…

Я потянулась за ручку, но дверь оказалась заблокирована. Роберт заглушил двигатель и расслабленно откинулся на спинку сиденья. Я посмотрела на него не в силах скрыть недоумение.

— Вы такие разные, — он грустно усмехнулся, разглядывая мое лицо. — Абсолютно… Это не бросается в глаза, но когда пообщаешься ближе…

— Ты заблуждаешься, Роберт, мы никогда с тобой не общались. Тем более ближе. Ты ничего обо мне не знаешь.

Выражение синих глаз изменилось — исчезла жесткость, появилась мрачность.

— Характер, Полина, — он потянулся к бардачку, взял сигареты и, приоткрыв окно, закурил. — Кристина — боевая, суматошная, а ты — робкая, застенчивая, молчаливая… Совершенно разные.

— У меня вызов и работа, Роберт, — напомнила я. — Мне нужно переодеться. За мной скоро приедут…

— Я в курсе. Всего минута, — он слабо приподнял уголки губ, но улыбка получилась какой-то вымученной, больной.