Внебрачный ребенок

Воображение тут же подкинуло картинку, как девушка стоит позади кресла, и положив руки на плечи Роберта, гладит их, мнет, и жаждет, что он ответит ей взаимностью… Последние несколько дней моей жизни напоминали езду на американских горках. Когда уже будет конечная станция, а я смогу сойти с этого ужасного аттракциона?

Я часто и глубоко задышала, чувствуя, как сердце бешено забилось в груди. Зачем я только выходила из своей спальни? Лучше бы пыталась заснуть, а не расхаживала по ночам по дому! Если сейчас между ними случится близость… Разве смогу я после такого остаться в его доме? С ним?

Во мне боролись две сущности в эту секунду: одна — решительная и безумная — хотела толкнуть дверь рукой, и увидеть все собственными глазами, а другая — слабовольная и трусливая — сбежать, чтобы ничего не знать и не слышать, оставаться в неведении. Эта затянувшаяся тишина по ту сторону двери была громче любых слов. Левую сторону груди прострелила сильная боль, когда я представила, как Роберт ласкает Лизу, как и меня в ту ночь, как отвечает на ее поцелуи… Прикрыв глаза, я глубоко втянула в себя воздух и развернулась, чтобы уйти, чувствуя опустошенное отчаяние.

— Лиза, хватит, — донесся уставший голос Роберта. — Не думаешь же ты, что секс с работодателем решит все твои проблемы и автоматически продлит контракт еще на полгода?

— Вы мне очень нравитесь, Роберт Рустамович… Очень давно. Я не хочу от вас уходить. Вам с Дамирой нужен любящий и надежный человек рядом, а я готова заботиться о вас с дочерью…

— Со своими подчиненными и я не занимаюсь сексом. Ты здесь для того, чтобы присматривать за Дамирой.

Лиза была готова на все, чтобы остаться с Робертом, даже не побоялась, предложить ему себя, зная, что он скорее всего отвергнет ее, а я за все дни, которые провела в доме Шалимова ни разу не пришла к нему первой, не считая той ночи, когда мы занимались любовью, и сегодняшней…

— Роберт Рустамович… Извините… Но я же вижу, что Полина вас не любит! Это не та женщина, которая…

— Лиза, хватит, — холодно произнес он. — Со своей личной жизнью я разберусь без участия посторонних лиц. Иди к себе, если не хочешь уже утром оказаться на улице.

Я отскочила в сторону, услышав шаги девушки. Прижалась спиной к стене и стояла так какое-то время, пока сердце громко ухало в груди. Лиза не заметила меня. Слегка шатаясь, она дошла до детской комнаты и скрылась за дверью. Несколько минут я смотрела перед собой невидящим взглядом и думала о том, что идти сейчас к Роберту — не самая лучшая идея. По крайней мере этой ночью, когда он был и без того сильно напряжен. Хотя… Я же собиралась всего лишь извиниться, сказать, что ценю все, что он делает для нас с Сафиной, и не хочу, чтобы он съезжал из своего дома. Эта недосказанность между нами и тяжесть в груди после всего случившегося с Сафиной давили на меня. Я не могла отпустить его в командировку, не сказав этих слов.

Дав себе пару минут, чтобы перевести дух, я подошла к двери, и постучала.

Возможно, Роберт подумал, что это вернулась Лиза, потому что в его взгляде промелькнуло удивление, когда он увидел меня. Не ожидал, что я приду к нему в такой поздний час? Я и сама не думала, что решусь на этот шаг. Ни тепла, ни нежности, ничего в его глазах больше не было, когда он смотрел на меня. Только холодная пустота. Но я сама виновата. Все это время он был инициатором нашего сближения. Всегда находился рядом, окружил заботой, устроил наш быт с Сафиной, взял на себя решение всех моих проблем, в том числе и с Пашей, а что сделала я? Оттолкнула в самый ответственный момент, когда ему самому была необходима поддержка.

— Можно отвлечь тебя? Я ненадолго…

— Какая же упертая, — грустно и без эмоций усмехнулся он. — Мне завтра рано вставать, Полина. У тебя какой-то важный вопрос?

— Да.

— И он не может подождать моего возвращения?

— Нет.

Роберт откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнул, и кивнул, тем самым давая знак, чтобы я проходила.

Когда один прилагает усилия, чтобы построить, а другой неосознанно все рушит… Разве возможно возвести что-то прочное и долговечное? Наши отношения были очень хрупкими, но я только сейчас осознала до какой степени. Пока Роберт прилагал усилия и действовал день за днем, маленькими шагами добиваясь моего расположения, чем занималась я? Грызла себя сомнениями? Культивировала свой эгоизм и оплакивала потерю свободы, которой никто меня по сути и не лишал? Сама придумала все эти рамки и условности, возвела стены, которые Роберт все это время пытался преодолеть…

— Я пришла извиниться за все слова, которые сказала тебе в прошлый раз… И я не поблагодарила тебя за Сафину…

— А должна была? — он плотно сжал челюсти, смотря на меня исподлобья.

— Да, должна. Прости меня. Ты не должен никуда съезжать из своего дома, — я сделала несколько шагов, приближаясь к нему, но натолкнувшись на холодную синеву в его взгляде, остановилась. Роберт нахмурился и натянул на лицо бесстрастную маску.