Внедрение

— Я много чего знаю, — напускаю тумана:

— Например, про твое будущее.

— Правда? Поэтому ты мне с Сашкой предлагаешь остаться? — заглядывает в глаза.

— Так ты сама его выбрала, — напоминаю.

— Я еще не решила точно, если бы ты не сказал, — показывает женское непостоянство.

— Видишь ли, будущее не определенно. Тебе могут предсказать одно, а в реальности все произойдет по-другому. А может — все сбудется. И в том и в другом случае тебе могут сказать правду, — пытаюсь разъяснить.

— А что ты можешь рассказать про меня? — проявляет женское любопытство.

— Уже в десятом классе ты сойдешься с Сашкой, сначала тайно, а на последнем звонке явно для всех. После школы ты поступишь в наш машиностроительный техникум. А Саня — в Ленинградский ракетный военный институт имени Можайского. После первого курса, летом, вы поженитесь. Свадьба будет проходить здесь, в вашей заводской столовой, — ткнул пальцем вниз. (На первом этаже их дома была столовая.)

— После окончания института уедете на Север и до Сашкиной пенсии будете жить в городе Мирном за Полярным кругом. У вас родится двое пацанов. Ты будешь сначала работать в гарнизоне, потом тоже поступишь на военную службу и станешь прапорщиком. (Она хихикнула). После выхода Сани на пенсию, осядете в Подмосковье. Сыновья будут учиться и жить в Москве. До пенсии ты сохранишь свою сексуальность и привлекательность. Вот так, возможно, будет у вас, — вангую «пророчество».

По мере моего рассказа глаза у нее расширяются:

— Откуда ты это знаешь? — со страхом и почти шепотом спрашивает.

— Живу долго, — шучу (шучу ли?) и уже жалею. (Зачем язык распустил?)

В прихожей хлопнула дверь.

— Таня? — женский голос.

— Мама, — выдохнула Танька и упорхнула. В прихожей забубнили женские голоса.

Через некоторое время в комнату вошла невысокая, стройная, элегантно одетая женщина.

— Здравствуй, Сережа. Моя дочка выросла настолько, что наконец-то в нашем доме стали появляться мальчики, — несмотря на шутливый доброжелательный тон, сверкнув очками, внимательно оглядела меня, комнату, кровать, стол с учебниками и две кофейные чашки.

— Как мама? Передавай привет! Таня, ты покормила гостя? — испытующе повернулась к замершей Таньке.

— Здравствуйте Валентина Алексеевна. Хорошо, передам. Спасибо за беспокойство, я не голоден. Мне уже пора идти, — направляюсь в прихожую.

— У Вас прекрасная квартира, я редко встречал такие, — одеваюсь под пристальным взглядом.

— Заходи еще к нам, не стесняйся, — следует традиционное приглашение.

Прощаюсь и выскакиваю на лестницу. Сейчас Таньку будут пытать. Выкрутится. Они с мамой подстать друг другу. Завтра узнаю. На улице никого из знакомых не было. Пошел домой к гитаре и урокам. Пропустил репетицию у Павла, но это, того стоило!

Дома сообщил родителям, что в пятницу мне в Москву и поинтересовался, кто будет писать записку в школу. Мама без скандала кивнула на отца, мол ему не привыкать, и всем своим видом показала, что против прогула.

* * *

На следующий день встречаюсь с Танькой глазами и чуть вскидываю голову (спрашиваю) — как? Она закатывает глаза. Вероятно, тяжко пришлось. На перемене с ней столкнулся в дверях (случайно?). Она успела шепнуть:

— В Бюро на следующей перемене.

На следующе перемене сижу, жду в комнате Бюро ВЛКСМ. Пока ждал, три рыла успели сунуть нос в комнату. Увидев меня, закрывали дверь и смывались. Кого они хотели здесь увидеть? Наконец, почти перед самым звонком, в дверь юркнула Танька. По-хозяйски прошлась, выглянула в окно, провела пальцем по столу заседаний и осмотрела его (пыль проверила?) и вынесла вердикт:

— Ничего так здесь, можно все. Жалко времени нет, — лукаво взглянула на меня.

Я запер дверь, повернув барашек накладного замка и повернулся, глядя на нее. Я не мог ее понять. Вчера ей угрожало изнасилование. Немалый стресс для молодой девчонки. Отделалась, можно сказать, случайно испугом. Все равно, не слабый удар по психике. Вчера она, не притворяясь, искренне рыдала. Мне казалось, что молодая девчонка должна вести себя по-другому после такого. Переживать, прятать глаза. Не желать видеть людей и меня, свидетеля ее унижения. А она сразу после этого, сама мне захотела отдаться. Не особо стесняясь, отсосала у меня, разделась и занималась петтингом, позволяя щупать себя везде. И после всего этого ведет себя, как небывало. Как будто каждый день сосет члены у ребят, глотает сперму и раздевается. Для нее, это все происшедшее, ничего не значит? Как стакан воды выпить или высморкаться? Ничего я не понимаю в женской психологии, сделал вывод.

Ее, по-видимому, встревожил мой взгляд.

— Ты чего так смотришь? Не рад меня видеть? — испуганно спрашивает меня.

Тут я и вывалил ей все свои сомнения. Она ненадолго задумалась, прошла вдоль стола, опять проведя пальчиком по столешнице. Остановилась и взглянула в глаза.