Внедрение

От камина снова раздался шорох сдвигаемого камня и тени осторожно, по стеночке двинулись в сторону. Моя догадка подтвердилась. Это были какие то беглецы осторожно пробиравшиеся к выходу стараясь не шуметь. Я наконец позволил себе немного расслабиться и оставить наконец кинжал, что я мгновенно выхватил из под подушки, стоило мне почувствовать опасность. Теперь, меня больше разбирало любопытство, кто это может быть? Глаза адаптированные к темноте видели фигуры, показавшиеся мне не слишком высокими, скорее даже несколько субтильными для мужских, но в темноте никаких подробностей рассмотреть не удавалось. В очередной раз пожалел об отсутствии в моём распоряжении магии. Сейчас бы рраз, и зажег светляка, но, мечты мечты, когда она ко мне еще вернется и в каком объеме, оставалось только гадать. Но, прояснить вопрос с ночными гостями было необходимо.

Не слишком таясь, я быстро потянулся к прикроватной тумбочке где стояла масляная лампа и кремень с кресалом краем глаза продолжая держать в поле видимости гостей, мгновенно замерших при моем движении так как кровать заметно заскрипела под моим весом. Пара ударов, сноп искр и пропитанный маслом фитиль на лампе вспыхнул язычком не яркого пламени. Я же не дожидаясь этого прикрыл слегка глаза не давая огню ослепить меня и подхватив стоящий рядом меч, быстро обнажил клинок и вскочил с кровати намереваясь не дать уйти ночным гостям. А те, так и не успели никуда двинуться шокированные своим быстрым обнаружением и моими действиями. Да и не успели бы они это сделать, дверь была закрыта на металлический засов, который не вмиг отодвинешь.

— Представитесь господа? — насмешливо обратился я к незваным посетителям.

Глава 5. Выбор проигравших

[Амалия Этернари]

Амалия Этернари, единственная и любимая дочь маркграфа Этернии Рудольфи Этернари нервно мерила шагами комнату поминутно выглядывая в окно, в надежде увидеть гонца и узнать о результатах так страшившей её битвы. Король Оттован II, да и все короли Альгемара, в партии противников которых оказался её отец, что было неудивительно, здесь в Апенарии мало пользовались любовью, оказался удачливее и сильнее чем предполагалось. Всего за год, после восшествия на престол усмирил всякую оппозицию у себя в королевстве, что приходилось делать чуть не каждому новому королю вынужденному считаться с сильными княжескими родами. Разбил войско отколовшегося было короля Морикана, перезаключил мир с Унгароном, стремительным маршем вошел в Беренгольд заставив и тамошнего короля признать себя его вассалом и с большой армией, уже привычно двинулся на юг, в Апенарию для коронации имперской короной в священной Аскве. Ставка понтифика на малолетнего внука прежнего короля, чья мать являлась дочерью прежнего императора и безропотно следовала в русле Святого Престола, являясь мало что не безропотной марионеткой, оказалась бита. И теперь, грозный северный король пришел взять своё.

Насколько Амалия знала историю, Апенарийцам крайне редко удавалось противостоять вторжениям с севера. Почти всегда, армии южан были биты. Вот и сейчас, она со страхом ждала известий. Оттован уже разбил после перехода через Рипары армию Ломбарской лиги, союза крупных владетелей северной Апенарии, короновался короной Ломбарских королей и присоединив отряды покорившихся, или замененных на новых владетелей захваченных феодов, двинулся дальше.

На душе было тяжело и страшно. Она не верила в победу, хотела верить, но не могла. Отец, собираясь на битву, так же не выглядел особенно уверенным. На всякий случай, оставив единственного сына охранять город. У маркграфа осталось всего двое детей и он не хотел особенно рисковать, хоть и вынужден был оставить дочь в столице своих владений, хотя брат советовал отправить её на юг, в Аскву, или вообще Саренго, к родственникам. Однако этого маркграф сделать не мог, это бы стало слишком явным знаком неуверенности в победе, что могло мгновенно отколоть от армии колеблющихся, а таких хватало. Собранное войско и без того уступало по численности альгемарцам, вся надежда была на удачную позицию и стойкость городского ополчения.

Внезапно, тишину разорвал звук колокола, резкий, надрывный, это был явно не храмовый перезвон, слишком резкий и однообразный. В душу заполз страх, а одинокому колоколу уже вторили новые колокола присоединяясь на городских колокольнях, звеня тревожным набатом.

— Что это, что случилось, там что нибудь видно? — раздались возбужденные голоса придворных дам мигом подскочивших к окнам.