Внедрение

Глядя ему в глаза, я понял – этот сделает. На зубах долезет, если надо. И из горящего самолета не выпрыгнет, пока на цель не наведет. И людей за собой повести сможет.

– Надеюсь, до такого не дойдет, – сказал я. – Я ведь не приказ заехал передать, это из управления фронтом сделают. Мне поговорить хотелось. Объяснить. А оказалось, и без меня все понятно. Спасибо… за все, Михаил Николаевич, – махнул я рукой. Какие люди, таких потом не делали уже. Штучный товар, одно слово.

* * *

В самолет я сел чуть ли не первым. Пока там все собирались и рядились, залез подальше и пристроился в уголочке со своей поклажей: кроме вещей я вез в Москву чуть ли не мешок бумаг по «Голиафу». А саму машинку наши ребята отстояли. Кирпонос ее оставил в Киеве. Я ей точно хорошее применение найду. Совсем скоро. Я не верил в то, что город удастся удержать. Немцы – спецы в маневренной войне. Не получится с Конотопом – обойдут его. Не выйдет с плацдармом в Кременчуге – еще где-нибудь переправят танки. Но придержать Клейста надо. Козин – летчик боевой, верю: такой сам направит самолет с бомбами на переправу. Но вот получится ли? Большой вопрос.

Специалист по маскировке свою работу сделал на отлично. Даже лучше. Можно сказать, образцово. Не имея поэтажного плана, никто не скажет, что за той кучей битого кирпича, которую он там художественно разместил, что-то есть. А мы там бегали спокойно. И пути отхода он нам сделал – красота. И восторг. Что бы ни случилось, уйдем. И такой фейерверк на прощание сделаем – всем понравится. Нашим – я имею в виду.

А вчера вечером я совершил должностное преступление. Называется «подлог».

Когда все вроде немного притихло, Аркаша пошел к девчатам-связисткам. Ну так, посидеть, песни попеть. Чайку попить. Дело молодое, пусть повеселится, пока есть возможность.

– Петь, не в службу… Можешь там допечатать и шифровальщикам отнести? – Масюк, наверное, с таким выражением лица мог бы стоять на паперти – озолотился бы. Очень уж жалостливо он на меня смотрел.

– Давай, что там у тебя, – кивнул я на угол стола. – Сделаю. Ты надолго?

– На полчасика. Или чуть дольше. Скоро вернусь! – И мой товарищ исчез, будто его и не было здесь только что.

Я встал, прошелся и посмотрел, что мне оставил Аркадий перед тем, как убежать. Это было донесение разведки для Генштаба. Надо было свести все в кучу. И я не знаю, что на меня нашло. Я просто зарядил бумагу в каретку и начал печатать. Сначала полстраницы того, что было в сводке. А потом, будто кто перехватил мои руки, добавил: «По сведениям, полученным независимо друг от друга капитаном Рябцевым В. И. (ОРБ 45-й сд) и старшим лейтенантом Желевым С. М. (ОРБ 173-й сд), в середине сентября, не позже 15-го числа, войска четвертой танковой группы и восьмого воздушного флота будут перенаправлены на юго-восточное направление, а именно в сторону Москвы, что снижает вероятность штурма Ленинграда в указанные сроки».

Добавил пометку: «Копия – в управление разведки Ленинградского фронта».

Рисковал? Да, но не сильно. Начальство перечитывать не будет, а потом… подумают, что листик затерялся, или еще что-нибудь. И не будет никто сейчас, в этой суматохе, таким заниматься. Ушло донесение – и с концами. А там, смотришь, хватит войск у Волхова выстоять.

* * *

Пока я, задумавшись, сидел и никого не трогал, прямо у самолета затормозила машина, кто-то начал покрикивать: «Заноси! Осторожно! Да вы что, бараны, ничего не соображаете?!» Очень скоро суматоха переместилась совсем близко ко мне, и прямо у моих ног поставили носилки. А на них лежал мой старый знакомец – генерал Власов.

Он посмотрел по сторонам и встретился со мной взглядом.

– Соловьев? – каким-то безжизненным голосом спросил он и, заметив мой кивок, продолжил: – Часто встречаемся в последнее время… – Он даже попытался улыбнуться. – А меня вот… на лечение… Слушай, – вдруг немного оживился он, – ты же там до конца был? Девочка… с ней все в порядке?

Глава 10

Вылет из Узина прошел с затруднениями. Сначала долго ждали Кирпоноса: зачем-то его позвали к телефону, и переговоры сильно затянулись. Едва комфронта залез в самолет, он тут же наклонился к Власову, что-то пошептал ему на ухо, пожал плечо. Подбадривает, вестимо дело. А после сел в угол, замотался в овчинный тулуп и мгновенно уснул. Мне бы такое умение, я бы не отказался. Спал он так крепко, что пропустил главное приключение. Наш СБ был обстрелян немцами. Мы даже сначала и не поняли, в чем дело. Пилот вдруг резко спикировал вниз, желудок запротестовал.

Раздался какой-то грохот, в фюзеляже появилось несколько дырочек, из которых тут же начало сквозить.

– Все, хана нам. – Власов закрыл глаза.

– Держитесь, товарищи! – Из кабины выглянул второй пилот. Лицо у него было бледное. – Пытаемся уйти на бреющем…

Самолет болтало, я вцепился в сиденье, чтобы не начать летать.

В иллюминаторе замелькали верхушки деревьев.

– Сейчас врежемся! – Генерал открыл глаза, спросил меня: – Ты, Петр, крещеный? В Бога веришь?

Помнится, лейтенант-танкист на переправе тоже интересовался. Что же их сразу пробивает-то, как начинается такое?