Внедрение

– Интересно девки пляшут, по четыре жопы в ряд! – прошептал сам себе Штукин и снова нырнул в укрытие.

Теперь его задачей было пойти за Якушевым и Николенко так, чтобы его не срубили «опушники». Задача предстояла не из легких, но ведь и Валера обладал не только оперским опытом…

Однако Якушев и Николенко простились и разошлись в разные стороны – причем Николенко пыталась поцеловать Егора, но он достаточно резко отстранил ее рукой. Пошли они в разные стороны и совсем не теми маршрутами, которые спрогнозировал Штукин. Николенко пошла в противоположную от своей работы сторону – по 6-й линии к Большому проспекту, а вот Якушев – как раз по переулку по направлению к прокуратуре. Правда, и шестнадцатый отдел находился в той же стороне.

Идти сразу за двумя Валера, естественно, не мог и потому выстроился за Николенко. Почему за ней, а не за Егором? Да просто так! Это ведь было что-то вроде игры, не по делу, не для чего-то, а в игре, конечно, интереснее за симпатичной бабой понаблюдать…

Валера заметил, что «восьмерка» развернулась и пошла в сторону набережной – все правильно, эти за Якушевым, чтобы «сделать адрес»[42]. А за Николенко потопал «грузчик» из садика. Остальных видно не было, но Штукин знал, что они передвигаются параллельно – по 7-й линии к Большому проспекту. Валера, соответственно, рванул через садик, затем по 4-й линии, обогнал Николенко и успел встретить ее, когда она переходила Большой. Штукин прошел мимо Зои Николаевны, когда она говорила в мобильный телефон:

– …Вера, я через пять минут в нашем кафе… Да, на 7-й…

А на 7-й линии приличное кафе было только одно. Валера развернулся и по дуге пошел прямо туда – ни один «грузчик» его срисовать уже не смог бы.

Все время, пока Штукин шел к кафе, он ломал голову: кто и почему выписал «ноги»? И за кем? За Николенко или за Якушевым? Валера, наверное, очень удивился бы, если бы узнал, что на самом-то деле «наружка» работала по нему самому. Просто те, кто давал задание «опушникам», не знали, что в шестнадцатом отделе опер Штукин уволился, а на его месте уже работает оперуполномоченный Якушев…

А казус сей объяснялся-то достаточно просто: незадолго перед своим увольнением из милиции Валера «хапнул» случайно одного парня. Собственно говоря, он брал двух ухарей, которые недавно взломали ночью ресторан, а третьего задержал просто до кучи. И уже в отделе выяснилось, что этот третий находится в федеральном розыске за Амурским краем. В ИЦ[43] было все: и инициатор розыска, и номер циркуляра, и от какого числа – не было только статьи заочно предъявленного обвинения. Сам парень утверждал, что ищут его за неуплату алиментов, и слезно просился на волю. Штукин в тему с алиментами не поверил и хлопца не отпустил. Перед тем, как парня забрали в ИВС, он попросил Валеру сохранить его рисунки и акварели – на момент задержания с ним была аккуратная папка.

– На этапе все исчезнет, ты же знаешь! – убеждал задержанный опера. – А дело, в общем, не хлопотное.

Штукин взял широченную папку и положил на пыльный шкаф.

– Хорошо. Если тебя и впрямь за алименты ищут, то через пару месяцев заберешь.

Но дело в том, что парня этого, в определенных кругах имевшего за тягу к живописи прозвище Рублев, разыскивали действительно не за алименты, а за ограбление церкви. Так что вернуться через два месяца за своей папкой он не смог. Но смог сообщить на волю, что его «наследство» находится у такого-то опера в таком-то отделе. Штукин и думать уже забыл про эту папку, когда однажды ему позвонил некий «черт» и, по-блатному растягивая слова, заявил:

– Слышь, начальник, там у тебя человек вещь оставил, отдать бы надо…

– Надо, а то что?! – враз осатанел от такой наглости Валера. Он бы, в принципе, мог и отдать эту папку, но его покоробил тон звонившего, в котором чуть ли не скрытая угроза таилась.

– Ну-у… А то по-всякому может обернуться, когда поступают не по-божески.

Штукин взорвался:

– Слышь ты, хуйло! Еще раз проявишься – я из тебя самого акварель сделаю! Понял меня, человек божий?!

И опер бросил трубку. А потом полез на шкаф, достал папку, просмотрел еще раз рисунки и отнес их одному своему знакомому в антикварный магазин на предмет оценки. Рисунки оказались очень даже ценные. Штукин задумался, но реализовать их пока все же не собирался…