Внеклассная алхимия

В диссертационном совете защищалась докторская: «Онтология сознания в культуре XX века». Соискатель собаку съел на дискурсе Мераба Мамардашвили, знает его смысловые ходы и выходы, знает его окрестности и истоки: Декарт — Кант — Гуссерль — Пятигорский… Предъявляет на защиту вот это знание. Такой вот адепт.

Рассказал. Встает тетенька, доктор философских наук: «А почему в вашей работе не отражен вклад Елены Блаватской и Николая Рериха?» В творчество, значит, Мераба Константиновича… В феноменологию… Адепт принимает правила игры и распинается о том, как он уважает Николая Рериха и Елену Блаватскую. Тетенька кивает: ей дали кусочек ее законного сахарку, дедовскую пайку от салабона.

Кого в РФ принято более всего не любить? Но я больше всего не люблю таких вот тетенек. Ибо какую-то пользу даже от криминала вижу и понимаю, а вредность таких тетенек не компенсирована вообще ничем.

И не надо про «скромные оклады научных работников». Мы будем жалеть квартирного вора — если он изымает лишь на 300 долларов в месяц, и скромно живет? Ну а социальная функция у него — она какая? Социальная функция такая тетенек будет похлеще: 300-баксовый вор просто распределяет ВНП в свою пользу без всяких к тому оснований, но хотя бы не портит жизнь сверх того.

Шагающие в ногу

Как-то предложил студентом написать, что значит быть современным. В двух третях работ было такое сочетание слов «быть современным — значит шагать в ногу со временем». Совсем тупо списать они не могли. Свое выложили. Но почему — именно этот штамп? Чем он лучше других?

Лузеры у доски

Самый простой, проникающий удар — учитель выставлен лузером в глазах класса. Школьникам и студентам дали понять, что главное в жизни — бабло. Им ведомо, что дяденьки и тетеньки у доски его не имеют. Совсем не имеют, т. е. родители большинства учеников зарабатывают больше учителей. А студент может обойти в зарплате доцента, подрабатывая в свободное время.

И кто препод после этого? И что он может сказать?

Ничего не может. Все. Занавес.

Дыра в середине

«Рынок все поставит на места». Поставил. В системе образования вымыта кадровая «середина». Остались либо подвижники, которые не могут заниматься больше ничем, либо кто попало. Имитировать деятельность в системе образования много проще, чем в «коммерческой сфере». Отличие от бизнеса — результат никто не проверит. Да и неясно, что проверять.

С долотом и пулемётом

Образование ныне готовит локальных технологов, но с провалом в том, что вяжет все локальные технологии в некую общую технологию жизни. То есть выходит в чисто поле молодец: вот у него рубанок, молоток, термометр, пулемет, и т. п. Парень весь обвешан инструментом. Но чего с ним делать-то? Прибить молотком прохожего? Прибить термометр к пулемету? Наш технолог стремится к беспомощности как минимум, к свинству, как максимум. Ибо завал: 1) самоопределения, 2) целеполагания, 3) ответственности.

Или вот такая метафора: автомобиль с массой наворотов. У него внутри комп, телевизор, душ, он умеет немного плавать и немного летать. Но:

1) двигатель мощностью в полторы лошадиных силы,

2) отсутствие карты местности,

3) незнание правил дорожного движения,

4) ненависть к пешеходам,

5) безразличие, куда ехать.

И куда все это заедет-залетит-уплывет?

Цензы без понтов

Самый простейший образовательный ценз, не по знаниям, по умениям. Так честнее: знания забываются, кроме того, что нужно или интересно, умения остаются (ЕГЭ не более чем тест на оперативную память). Значит, по-честному… Начальное образование — способность без ошибок написать диктант, среднее — точное изложение, высшее — читаемое сочинение. Большая часть народа с дипломом о вышке реально стоит на уровне лишь начального. То есть уже записать по памяти лекцию — неподъемная задача.

Далеко не у всех депутатов Государственной Думы обнаружится «среднее», многие доктора наук не имеют «высшего», и т. д.

Образование против труда

Считается, что образование должно «готовить к трудовой деятельности». Вообще-то классическое образование, образование аристократа, того, на ком совершилась культура — вопиюще излишне относительно не то, что «труда», но вообще любой «деятельности». И советское образование — наследовало этой модели. Все мы учим Пушкина, интегралы, историю Древнего Мира — а слесарю оно на фига? Даже литератору — на фига интегралы, а математику — столько Пушкина? Но человек воспринимался универсально и человечно: скорее как «аристократ», который вынужденно слесарит, чем настоящий слесарь по жизни.

90 % хорошего образования не имеют никакого прямого отношения к труду, а 50 % даже к карьере (труд и карьера, конечно, разные вещи). Намеренно усиливая, провоцируя: хорошее образование готовит человека к жизни, где как можно меньше труда. Или, говоря мягче, ко времени, когда он не трудится. Уже оттрудился. Или трудятся за него. Или никто не трудится. Или он нашел для работы смыслы, выходящие за экономику.

Вряд ли образование в этом смысле может быть всеобщим. Не хочешь — не надо.