Внеклассное чтение

– Та вот. Девотшку отправим туннельтшиком к рэтшке. Вот тутотшки выйдет, к притшалу. Там у меня катеротшек, всегда на ходу. А вы с Ингой Сергеевной и хлопцамы ехайте себе в Москву, как ни в тшом не бывало. Пустые машины пускать нельзя, могут прыборами нотшного видения просветить. В полшестого те псы в дом залезут, а тут пустэнько. Птитшка улетела.

– Отличный план, – сразу сказал Мират Виленович. – Просто превосходный. Эвакуируем Миру катером. Потом в мой самолет и на Тенерифе. – Он обернулся к Фандорину. – Вы, Николай Александрович, с семьей тоже полетите. Позагорайте там, пока я разрулю ситуацию с Ясем. Он играет не по правилам, а за это придется отвечать. Потом сможете вернуться. Ты (это уже Игорьку) дашь в сопровождение Николаю Александровичу и Мире двух ребят, потолковей. Во-первых, пусть доставят Мирочку в аэропорт – там встретят. А во-вторых, пусть заберут семью Николая Александровича, там за квартирой может быть слежка. Секретарь кивнул.

– Лукьяныч, тебе тут придется туго, – продолжил Куценко. – Мадам Богомолова обидится, что ее переиграли, может впасть в истерику. Поэтому никакого сопротивления, никакого героизма.

– А я шо, – развел руками Ходкевич. – Спросят – скажу: так, мол, и так. Как гости уехали, англытшанин побежал к хозяину в кабинет, заперлись они там тшего-то. Потом все забэгалы, поразъихалысь. Я завхоз, тшеловек маленький, за полотэнца ответшаю. Ну, дадут пару раз по ушам, а убывать не станут.

Главнокомандующий посмотрел на часы.

– Так. Сейчас без пяти три. Выезжаем в четыре, как собирались. Без суеты, без спешки. Пойду, поговорю с Мирочкой. Объясню, что и как.

В дверь кабинета дробно, одними ноготками, постучали. Не дожидаясь отклика, вошла улыбающаяся Инга Сергеевна – в джинсах, кардигане, волосы стянуты на затылке в конский хвост.

Увидев, как сосредоточенны и хмуры мужчины, хозяйка тоже переменилась в лице.

– Что такое, Мират? Случилось что-нибудь?

– Тебе все расскажет Николай Александрович. Игорек, Лукьяныч, за дело. Ничего, милая, все обойдется.

Он коротко поцеловал жену и пошел к выходу. На пороге повернулся к Фандорину:

– Говорите все. У меня нет от Инги секретов.

А «цыпуля» на стороне, мысленно спросил Ника. Ладно, не мое дело. И вздохнул, но не по поводу супружеской неверности Мира-та Виленовича, а в предчувствии тяжкой беседы с неминуемыми охами, вскриками и, наверное, даже слезами.

Слава богу, догадался в самом начале налить даме коньяку – вот когда бутылка-то пригодилась. И потом, как только замечал, что у Инги Сергеевны расширяются глаза или начинает дрожать подбородок, сразу же подливал еще. Госпожа Куценко послушно выпивала бурую влагу, на время успокаивалась. Так, при помощи коньяка, и добрались до конца триллера.

Николас и сам пару раз приложился, прямо из горлышка – сейчас было не до церемоний. Когда же в бутылке обнажилось донышко, Инга (отчество, как и дурацкое «сэр» и процессе беседы отпали самим собой), достала из стенного бара бутылку ирландского виски.

К тому моменту говорила уже она, а Ника слушал, не перебивал. Чувствовал, что женщине необходимо выговориться, да и рассказ, на первых порах не особенно увлекательный, постепенно набирал красочности и драматизма.