Внеклассное чтение

На пороге стоял Данила: в рубашке, панталоны расстегнуты, одна нога разута. Спал! Друга жизни лишают, а он почивать улегся! Из-за Данилиной спины донесся шорох, будто пробежал кто-то легкий и тоже необутый, но Мите было не до загадок.

– Опять! – только и смог выдохнуть он, обхватывая своего вечного спасителя за пояс.

– Что вы себе позволяете, князь? – воскликнул Фондорин. – Зачем вы гоняетесь за мальчиком с оружием? Пусти-ка, Дмитрий.

Митя пал на четвереньки, проворно отполз в сторону. А вдруг Долгорукой начнет Данилу рубить?

Но нет, на Фондорина смертоубийственный пыл князя не распространялся. Давыд Петрович опустил ятаган, другой рукой схватился за сердце – видно, убегался. – Опять? – повторил Данила. – Ты сказал «опять»? Вот оно что! Тут не безумие, я ошибался!

Он подскочил к губернатору, вырвал кинжал и отшвырнул подальше, потом ухватил Долгорукого за отвороты и тряхнул так сильно, что у того на воротник с волос посыпалась пудра.

– Вы получили письмо от Любавина! – прорычал Фондорин страшным голосом. – Чем вам обоим помешал ребенок? Это Метастазио, да? Отвечай, не то я проломлю тебе череп!

Схватил со столика узкогорлый бронзовый кувшин и занес над макушкой князя.

– При чем здесь Метастазио? – прохрипел тот. – И какой еще Любавин? Не знаю я никакого Любавина!

– Лжешь, негодяй! Я помню, ты состоял с ним в одной и той же ложе, «Полнощной Звезде»!

– В «Звезде» состояло пол-Москвы, всех не упомнишь! – Губернатор не сводил глаз с бронзы, зловеще посверкивавшей у него над головой. – А, вы про Мирона Любавина, отставного бригадира? Да, был такой. Но, клянусь, он мне не писал…

Мите послышалось, что коротенькое слово «он» Давыд Петрович произнес как бы с ударением. Кажется, отметил это и Фондорин.

– Он не писал? А кто писал? И что? Когда ответа не последовало, Данила стукнул князя сосудом по лбу – не со всей силы, но достаточно, чтобы раздался не лишенный приятности звон.

– Ну!

– Вы с ума сошли! У меня будет шишка!

Я… я не имею права вам говорить… Вы ведь тоже были братом и, как мне говорили, высокой степени посвящения. Вы знаете об обетах.

– Каких еще обетах!? Масонов в России более нет! Все ложи распущены!

Князь стиснул губы, замотал головой.

– Я более ничего не скажу. Можете меня убить.

– И убью! Молитесь!

В отличие от Пикина, Давыд Петрович молиться не отказался, но произнесенная им молитва была странной, Мите такую слышать не доводилось.

– «Всеблагой Истребитель Сатаны, я в Тебе, Ты во мне. Аминь», – прошептал князь, закрыв глаза.

– Что-что? – удивленно переспросил Данила. – Но ведь это формула сатанофагов!

Долгорукой встрепенулся:

– Вы… знаете?!

– Да, мне предлагали стать братом Ордена Сатанофагов, и я даже получил первый градус послушника-оруженосца, но…

– Ах так! Это меняет дело! – Долгорукой повернул на пальце перстень и показал Даниле. – Если вы оруженосец, то должны мне повиноваться. Видите знак четвертого градуса?

Фондорин отпустил князев фрак и бросил кувшин.

– Вы не дослушали. Я так и не стал членом Ордена, и на то было две причины. Во-первых, в ту пору мне было не до общественного блага – я искал пропавшего сына. А во-вторых, я убедился, что ваша линия масонства не праведная, обманная. Я не верю, что людей можно облагодетельствовать насильно, против их воли.

– Не обманная, а истинная! – горячо возразил Давыд Петрович. – Это все прочие ордена и ложи – пена, морок, светская забава. Мы же существуем для того, чтоб, не щадя собственного живота, истреблять Зло! Как вы с вашим умом и ученостью этого не понимаете? Мы, сатаноборцы, – взрослые, а все прочие – дети. Долг взрослого наставлять ребенка, пускай даже по неразвитости ума тот и противится наущению!

– Видел я, как вы только что пытались наставить ребенка. Так кто прислал вам письмо? Брат старшего градуса?

Князь молчал, очевидно, не зная, отвечать ли. Похоже, Данилина осведомленность о таинственном Ордене поколебала его непреклонность.

– Нет. Об этом… существе, – сказал он наконец, опасливо взглянув на Митю, – была депеша из более высокой инстанции.

– От Орденского Капитула?

– Еще высшей, – негромко произнес губернатор, с каждым мгновением делаясь все уверенней. – Самой высокой.

– Неужели Дмитрий навлек на себя гнев Великого Мага? – Фондорин тоже посмотрел на Митю – без опаски, а скорее с любопытством. – Но чем?

– Не знаю. Однако я получил послание от Великого Мага. – Давыд Петрович торжественно поднял палец. – Со Знаком Усекновения! Мог ли я ослушаться? Я брат Авраамова градуса, я третий обет давал!

– Что это – третий обет?