Внеклассное чтение про Черного лорда

   Ульрис Кетим, плоть от плоти и кровь от крови самых жирных сливок общества темной вотчины, был плодом жесткого традиционного воспитания – скорее даже его жертвой. Ни мать его, ни отец, ни их отцы и матери понятия не имели, что значит любить. Основным свои занятием и целью жизни они полагали сохранение и преумножение влияния и достояния семьи. Они ревностно следили за соблюдением приличий – так, как это понимали и сбережением репутации рода – в том виде, в каком она досталась им от предков. Детей приучали к соблюдению этикета едва ли не с пелено – каждый из них был представителем всей семьи, а значит, не имел права ни на какие оплошности.

   Так, например, Ульрис с трех лет узнал, что девочек бить нельзя. Тогда ему это казалось в высшей степени несправедливым, учитывая, что его пoстоянно лупили собственные старшие сестры – не руками, конечно, а заклинаниями, оттачивая свои навыки на беспомощной жертве. Но стоило лишь замахнуться на них в ответ каким-нибудь простеньким водным шаром, как он оставался без сладкого или, что ещё хуже, получал огромный водный шар в лицо от отца у всех на виду. И захлебывался потом, как притопленный щенок, сплевывая воду на четвереньках под мерзкое девчоночье хихиканье.

   Когда ему исполнилось четырнадцать,и он поступил на обучение в Королевскую магическую академию, Ульрис установил собственные правила. н поклялся себе, что не коснется даже самым слабым атaкующим заклинанием ни одной женщины, покуда она не нападет сама. Но стоило кому-нибудь сделать малейший выпад в его сторону, как он бил наотмашь жестoчайшим образом – всем, что приходило в голову, от отравляющих до обигающих и даже разъедающих кожу заклинаний.

   Разумеется, Кетим никогда не использовал того, от чего не мог предложить противоядия, но несколько крайне неприятных минут любому нападающему обеспечивал. Он, к тому же, не реагировал ни на какие наказания, которыми пытались его усмирить профессора, так что вскоре вся академия знала, что с ним связываться себе дороже.

   Делия Серебрянко этого, разумеется, не знала. Когда наутро после восхитительной нoчи Кетим сообщил прелестнице, что ее успехи в ублажении его тела не означают автоматического вида на жительства в замке Мерсье, фея рассвирепела и попыталась ударить его какой-то пыльцой. Делия, вероятно, ожидала, что в худшем случае он отобьет нападение, а в лучшем заклинание заставит его хорошенько почихать прежде, чем темный маг cможет прошептать антизаклятие.

   Не рассчитала она лишь одного – молниеносной, годами натренированной реакции и привычки Ульриса всегда наносить ответный удар, не давая скидок ни на возраст, ни на пол соперника, ни на его явную слабость в магической практике. Пoлучив два удара кpапивницей по обеим щекам, фея сначала задохнулась от первого шока, а сразу затем завизжала от боли. Кетим несколько секунд наблюдал за феей без малейших признаков жалости на лице – как она мечется, полуголая, по комнате, вслепую пытаясь отыскать воду, как окунает лицо в умывальник, пытаясь охладить горящие щеки.

   Но вода лишь усиливала боль от крапивницы, так что Делия, в отчаянии взвизгнув ещё громче, наконец бросилась к нему, уже почти ничего не видя и, рухнув на колени, вцепилась в край мантии:

   - Пожалуйста… пожалуйста… Я прошу прощения.

   - Еще бы, – с кривой ухмылкой фыркнул Кетим и легким движением руки ото лба девушки до ее подбородка снял эффект заклинания.

   Мгновенно отпустив его мантию, она мешком обрушилась на пол и какое-то время щупала лицо, а потом, пошатываясь, поднялась и бросилась к зеркалу. И только когда убедилась, что с кожей все в порядке, повернулась к магу. Ее взгляд теперь выглядел иначе – немного испуганным и слегка заискивающим:

   - Прости меня, я не подумала.

   - Естественно, милая. Ты ведь создана не для того, чтобы думать, верно? – сказал он, указывая глазами на постель.

   - очешь еще? – удивилась Делия, но тут же выпрямила спину и обворожительно улыбнулась: было заметно, что в такой ситуации фея всегда в своей тарелке.

   - Не сейчас, - сказал Кетим. – Но к вечеру ты снова мне понадобишься.

   - Позвольте мне остаться, ваша темность, и вы не забудете эту ночь никогда, - улыбнулась фея, шаловливо накручивая прядь на пальчик.

   - Я и так не страдаю провалами в памяти, крошка, - хмыкнул он, приближаясь к ней, но не прикасаясь,только пристально глядя снизу вверх, - и нет,ты не останешься, потому что лорд Мерсье велел тебе убраться.

   С наслаждением вдохнув ее гнев, всколыхнувшийся вновь после этой фразы, Кетим подмигнул девушке, блаженно улыбаясь:

   - Но я,так и быть, устрою тебя в моем доме в Нуарессе, если будешь хорошо себя вести.

   Фея размышляла не более двух секунд. Вновь оинув его взглядом, полным томления, она высунула язычок и провела им по своим розовым губкам:

   - А как же ночью, милорд? Ночью вы тоже ждете от меня хорошего поведения?

   - Нет, моя прелесть, я жду, что ночью ты будешь такой плохой, какой только сможешь, – улыбнулся Кетим, покровительственно погладив ее по голове.