Внеклассное чтение. Том 2

В знаменательный день, когда в доме уже ждали гостей, Фандорин отвёл нарядную Миру в сторону и ободряюще сжал её затянутый в длинную перчатку локоток:

— Ты — знаменитость. На тебя будут смотреть, в том числе ревнивыми глазами. Выискивать промахи, особенно женщины. Это не должно тебя пугать. Так уж устроен свет — не важно, в девятнадцатом веке или в двадцать первом. Будь со всеми доброжелательна и вежлива, но если почувствуешь насмешку или вызов, не теряйся. Я постараюсь держаться неподалеку и приду тебе на помощь.

— Ничего, Николай Александрович, — улыбнулась девочка белыми от страха губами. — Мне бы только папу не подвести. А если кто на меня наедет, дам сдачи. Роберт Ашотович всегда говорил: «Кто добрый, с тем надо по-доброму, а если кто обидел — давайте сдачи». Ещё песню нам пел, свою любимую.

И Миранда пропела хрустальным голоском:

— «При каждой неудаче давать умейте сдачи, иначе вам удачи не видать».

А во двор уже въезжал автомобиль первого из гостей.

— Ну, в бой, — подмигнул Николас.

— Ой, мамочки…

Мира деревянной походкой двинулась в сторону передней, откуда уже доносился звучный, известный всей стране бас режиссёра Оскарова:

— Миратушка! Ингушетия! У, затворники, старосветские помещики! Визит Магомета к горе! А где именинница?

Николас выглянул из коридора, увидел, как киноклассик, склонив львиную голову, целует ручку мертвенно бледной Миранде. Рядом стояла умопомрачительная мадам Оскарова, с великодушной улыбкой взирала на дилетантку и — с точно таким же выражением лица — на празднично расчёсанного Агбара, который возбуждённо подпрыгивал и повизгивал у ног хозяйки.

— Ты что это фрак нацепил, низкопоклонник? — Куценко шутливо снял с плеча режиссёра несуществующую пылинку. — Хватило бы и смокинга. Девочке всего восемнадцать.

— Да я не из-за вас. Был на открытии фестиваля «Русский меценат». Бабки на картину нужны, я тебе говорил.

— Ну и как? Достал?

Режиссёр махнул рукой.

— Сказал бы я тебе русским языком, если б не присутствие этого волшебного дитяти.

«Меценат, лови откат» — вот какой у них фестиваль.

Тут каннско-венецианский лауреат всё-таки не сдержался и выразился самым энергичным, идиоматическим манером, отчего Мира вздрогнула и испуганно оглянулась на Николаса. Тот пожал плечами: ничего не поделаешь, видно, так в этой среде заведено.

Куценко засмеялся, жестом пригласил проходить в салон, где стояли столы с винами и закусками, но другой рукой приобнял госпожу Оскарову.

— Маруся, ты через пять недель ко мне, на техосмотр. Помнишь?

— Уж про что про что, а про это я помню всегда.

Красавица нежно поцеловала хозяина в щёку, а по лестнице уже поднимались новые гости — и тоже такие, которых знала вся страна. Это был истинный парад планет!

Сначала обомлевшей Мире вручил букет Максим Кафкин, ведущий телешоу «Как украсть миллион». Не успела она прийти в себя, а ей уже тряс руку колумнист Михаил Соколов, реставратор некогда славной и теперь снова входящей в моду профессии сатириков-государственников. Потом бедняжку целовала светско-парламентская львица Ирина Оригами. А следом, шурша шелками и туманами, уже наплывала блистательная Изабелла Марченко (народная кличка «Средство Макропулоса») — на великую актрису Николас воззрился с особенным интересом, вспомнив, что она судится с газетой «Эросс» за диффамацию: редакция поздравила легенду кинематографа с совершеннолетием правнука.

Миранда держалась молодцом: подарки принимала грациозно, разворачивала, мило ойкала и даже розовела. На вопросы отвечала тихо, но без робости, иногда же ограничивалась одной улыбкой, что было уже высшим пилотажем.

Успокоившись за воспитанницу, Фандорин переместился в салон, где джазовый секстет исполнял вариации на темы классических шлягеров из Доницетти и Беллини. Теперь можно было подумать и о себе.

Странное у него было предчувствие: сегодня, наконец, что-то произойдёт. Не может же затишье продолжаться вечно? Сколько можно выгибать шею и всматриваться в небо: когда же выползет грозовая туча? Воздух насыщен электричеством, где-то за горизонтом перекатываются булыжники грома, а бури нет и нет. Уж скорей бы.

За все эти дни ни одного звонка от Жанны. Выданный ею телефон молчал, но Ника не забывал о нём ни на секунду, был готов к тому, что проклятая машинка в любое мгновение запищит — так истинный самурай живёт в непрестанной готовности к внезапной смерти.

В салоне, среди выпивающих, хохочущих, целующихся звёзд магистру сделалось совсем тоскливо — будто он по случайности угодил на глянцевый разворот журнала «Семь дней».

Он выскользнул в прихожую, чтобы через боковой коридор ретироваться в свои «партаменты» — и как раз налетел на чету Куценко. Они стояли спиной к двери и приближения гувернёра не слышали, потому что, производя свой маневр, Николас старался ступать как можно тише. В результате чего и сделался невольным свидетелем маленькой супружеской сцены.

Инга Сергеевна говорила с ласковой укоризной: