Внеклассные чтения

Саня Кирдяпкин из шестидесятых и семилетняя блядь из посёлка Монетный конца девяностых – это символы своих эпох. Пусть и утрированные, доведённые до карикатурной крайности, а всё-таки символы…

Но ведь если верить Гегелю, должно быть что-то среднее.

Тезис – антитезис – синтез.

Должно быть нечто среднее.

Видимо, оно, это самое среднее, должно наступить со временем. Когда волна пресыщения пойдёт на убыль. Когда начнётся откат. Когда все остановятся на чём-то среднем – на синтезе застенчивости и блядства…

Тогда это можно будет назвать культурой. Сексуальной культурой.

Пока витаешь в своих собственных рассуждениях, не успеваешь заметить, как жена уже говорит о вашем сыне. И как она только перескочила на эту тему? Она говорит, что у вашего сына очень плохо с учёбой. Говорит, что у него только «тройки» и «двойки». Лишь по литературе и русскому у него «четыре» и «пять», говорит она. Надо что-то с ним делать…

Но ты и сам всё это знаешь. Тебе не нужно ничего рассказывать.

Ты пробовал говорить с Саней о его успеваемости, но он только ещё больше замыкается. Он и без того всё время замкнут, прямо как ты в своём далёком сером детстве. И ты не хочешь загонять его в себя ещё глубже.

Но что-то надо думать…

Твоя жена говорит, что в пятницу у Сани родительское собрание. Она говорит, что не сможет на него пойти, потому что должна помогать своему доктору-сексологу в проведении семинара.

Твоя жена говорит, что на собрание должен пойти ты.

Вот и чудно, думаешь ты. Ты и не собираешься спорить…

А пока что жена прекращает разговоры об успеваемости сына. Она поворачивается к тебе и целует.

Чистого секса нет, говорит она. Есть лишь секс с извращениями…

И достаёт из тумбы плётку и кляп…

* * *

Ты колесишь по двору на своей новенькой ярко-красной "Каме".

Уже середина мая – всюду солнечно, сухо и даже немного жарко. Ещё через две недели учебный год закончится. Летние каникулы и прочая дребедень…

Родители думают, что «Каму» тебе отдал друг, а себе купил спортивный велосипед с переключающимися скоростями.

Родители с трудом, но, видимо, верят…

Свой старенький «Школьник» ты продал соседскому парнишке за символические 20 рублей… «Кама» же тебе обошлась в целую сотню. Её ты копил целый месяц…

Ты беззаботно колесишь по двору на почти честно заработанном велосипеде, когда тебя окликает высокий усатый мужик в костюме.

Не без опаски ты подъезжаешь к нему… Этот мужик представляется и рассказывает тебе следующую историю…

Несколько дней назад отец Сани Иванова, подполковник Министерства Обороны, даёт своему другу-сослуживцу посмотреть фильм "Последнее танго в Париже". Но уже на следующий день друг возвращает кассету и рекомендует глянуть эпизод в середине фильма…

Якобы там в один из моментов фильм прерывается, и около минуты идёт откровенное порно. Но порно не ФРГшное, в шикарных апартаментах отеля, а какое-то до боли знакомое… Советская потрёпанная «хрущёвка», советские ПТУшники, ругающиеся отборным русским матом и вчетвером облепившие на кровати какую-то голую тётку…

Самое забавное там – это фраза одного из парней.

На записи он довольно произносит: а это Вам за вчерашнюю «двойку», и втыкает свой юношеский член туда, куда удаётся воткнуть… В единственное свободное отверстие.

А самое странное то, что злостный мститель, таким необычным образом борющийся со своей школьной неуспеваемостью, – это сын Николая Иванова.

Саня…

Друг возвращает онемевшему отцу Сани кассету и говорит: устрой своему сынку допрос с пристрастием… А так, фильм ничего…

И подмигивает: это я не только про "Танго в Париже"…

Дома отец налетает на своего Саню чуть ли не с кулаками, и тот ему со слезами на глазах всё рассказывает.

Саня выкладывает отцу всё, как есть. Всю твою историю с деталями, которые он только мог знать. Про домогательства, про водку, про ноксирон…

Рассказывает и всю свою историю: в оргиях участвовал, деньги платил, на камеру снимал…

С "Последним танго" у Сани осечка была такая… Он по ошибке сделанную на днях запись Нины Васильевны начал переписывать не на ту кассету. Не на ту, куда обычно переписывал всё с камеры, а на "Последнее танго в Париже". Минуту спустя опомнился, спохватился, кассету из видеомагнитофона вытащил…

Потом Саня всё, как и положено, переписал на свою обычную «секретную» кассету, где им уже было записано почти два часа отвязного советского порно…

А вот затереть тот сраный минутный эпизод с "Танго в Париже" Саня забыл.

Так и провалялась кассета дома почти две недели никому ненужная, пока отец не отдал её своему другу по Минобороны.

Усатый дядька в строгом костюме, который всё это тебе рассказывает, – Санин отец. Николай Васильевич. Подполковник.

Ты стоишь со своей «Камой» будто каменный. Будто жена Лота, глянувшая на сгорающий Содом…

Санин отец берёт тебя под локоть и призывает сесть на скамейку и всё обсудить в сени дворовой берёзы. И ты молча повинуешься, из-под своей прямой чёлки растерянно глядя в землю под ногами.

* * *

Это был громкий судебный процесс.