Внеклассные чтения

– Ладно, я пошёл… Учись, давай, – говорит тебе верзила и удаляется по тропинке меж сосен и кустарников.

Как только спина в дождевике и с рюкзаком исчезает из поля зрения, ты сразу же собираешь все свои манатки и валишь из леса. Несколько раз даже возникало желание побежать сломя голову. Но ты всё же шёл ровно, с трудом переваривая случившееся.

Такого страха ты не испытывал никогда в жизни.

Это без преувеличения.

В голове возникает даже какой-то туман от пережитого стресса.

В конце концов, ты не выдерживаешь и по тропинке сломя голову несёшься к школьному стадиону.

4

Твоя осведомлённость о половой сфере человека и физиологических отличиях мужчины и женщины в твои пятнадцать лет была поразительной. Ты не знал почти ничего. Только самые общие факты.

Ты мог нарисовать голого мужчину. Очень приблизительно мог нарисовать голую женщину. Вот, в принципе, и всё.

А что там дальше, ты не в курсе.

Твоё знание сексуальной сферы человека ограничивалось тайным зашифрованным стишком, который ты услышал в девять лет от ребят во дворе.

Ложись на поле боя, Звони в колокола И суй свою морковку В пещеру Арара…

Ты и не полагал, наивный пацанчик в шортиках, что за этими словами кроется хоть какое-то символическое значение.

Когда в девятом классе, вас собирают в кабинете физики для общей фотографии, всех расставляют, как положено для таких снимков.

Первый ряд – девочки, сидящие на стульях.

Второй ряд – девочки в полный рост, несколько мальчиков и ваша классная руководительница в самом центре.

И третий ряд – исключительно мальчики, стоящие на стульях.

Всего двадцать семь человек.

Ты стоишь во втором ряду близ классной руководительницы – учительницей физики преклонных лет. Прямые пряди лоснящихся волос свисают на твой прыщавый лоб…

Фотограф делает несколько снимков и уходит.

Девочки убегают в коридор.

Мальчики, расставьте стулья по местам, говорит ваша учительница и тоже выходит из кабинета.

Ты берёшь два стула сразу и несёшь их к пустующим партам. В этот момент по кабинету разносится чей-то удивлённый вскрик. Ты оборачиваешься.

Это один из парней. Он стоит у стула из первого ряда, на котором фотографировались сидящие девчонки. Он растерянно улыбается и показывает всем на поверхность стула.

На нём виднеется пятно крови. На стуле, где сидела одна из девчонок.

– Офигеть! – якобы истерично выкрикивает кто-то из парней, улыбаясь при этом.

– Кто здесь сидел? – через улыбку и удивлённые глаза спрашивает другой.

– Вроде бы, Потехова, – отвечает третий.

– Точно Потехова! – восклицает четвёртый.

И все ребята стоят, сгрудившись вокруг стула, и с улыбками до ушей смотрят на пятнышко крови, оставленное после себя девочкой по фамилии Потехова.

Её звали то ли Ниной, то ли Галей, то ли Лидой – через годы ты уже и не упомнишь.

Но и спустя всё это время ты не забудешь удивлённо-восторжённые лица улыбающихся парней и то, как они разглядывают стул и произносят странные слова.

Одни, как заклинание, говорят: течка.

Другие говорят: потекла.

Третьи: менструация…

Тогда ты ещё не знаешь значения этих слов. Для тебя это простая абракадабра.

Ты выглядываешь из-за спин парней, смотришь на пятнышко крови и никак не можешь понять, почему те часто произносят «фу» и брезгливо воротят носы, но при этом всё равно улыбаются.

Ты полагаешь, что у Нины-Гали-Лиды какой-то порез, рана или что-то в этом духе. А парни стоят и смеются.

– А где сидит Потехова? – восклицает один из них. – Давайте этот стул ей и поставим!

И ребята аккуратно берут стул в руки и тащат в другой конец кабинета.

С высоты прожитых лет на многое смотришь иначе. Когда по телеку показывают, как православная братия бьёт копытом, с пеной у рта выступаю против введения в общеобразовательных школах такой дисциплины, как "Половое воспитание", ты не можешь не смотреть на это с прискорбием.

В такие моменты ты всегда вспоминаешь совсем ещё юного себя. Серую мышь, выросшую в семье двух других серых мышей.

Очень вероятно, что если бы не твоя несколько странноватая учительница литературы, ты так никогда бы и не узнал всей правды о капусте и аистах. И хрен знает, как тогда сложилась бы вся твоя нелепая жизнь.

Наверное, стала бы ещё нелепее.

Ты вспоминаешь эпизод из своей уже более зрелой жизни. Из позднеинститутской поры, когда довелось проходить практику на геофизическом факультете Горной Академии.

Тебе двадцать два. Ты сидишь где-то почти в тайге в коморке каротажного ЗИЛа с руководителем геологоразведочной группы Степаном Геннадьевичем Жуковым по прозвищу «Фольксваген». Вы пьёте крепкий чай со сгущёнкой.

Степану Геннадьевичу уже за пятьдесят. Половина жизни в разъездах геологоразведки. Весёлый, шебутной.

Он много интересного поведал тебе за полтора месяца заполярной вахты, которая в Академии зачитывалась тебе как практика.

"Фольксваген" наливает себе вторую кружку горячего чифиря и принимается рассказывать очередной случай из жизни.

Тогда вы в виде монолога Степана Геннадьевича беседуете на тему распущенности современной молодёжи.

За стенками каротажной будки – холодное лето 93-го…