Внеклассные занятия (СИ)

Даня строит немного ошарашенный вид, но быстро берет себя в руки, снова став безразличным. Пожалуй, притворяться безучастным у него получается лучше всего.

— Отпусти меня! — с силой толкаю его кулаками в грудь и он, наконец, позволяет мне соскользнуть с парты. — Конченый урод!

Чувствуя, что от обиды и злости сейчас просто разревусь, я выбегаю из кабинета. Сесть за парту сегодня я просто не могу, поэтому забрав из раздевалки сумку, отправляюсь домой.

А дома меня встречает мама, которая совсем забросила работу, уйдя на больничный, видимо пытаясь залечить разбитое отцом сердце.

— Как дела? — спрашивает она с порога, не потому, что ей интересно, а просто затем, что нужно узнать все ли в порядке с ожидаемой золотой медалью.

— Нормально… — выдыхаю я, прошествовав в ванную.

— А как у тебя с историей? — ну что у меня еще можно спросить сегодня?! — Нормально?

— Нормально все с историей! — фыркаю я в ответ, захлопывая за собой дверь и заканчивая фразу себе под нос: — Заебись все с историей…

Достав из кармана джинсов оставшуюся в заначке Викину сигарету, я прикуриваю, сев на крышку унитаза. Да, смачно отомстил мне историк за последний мой выпад в его сторону… И что ему нужно уже?! Показать свое превосходство, заткнув меня до конца года?! Он выбрал себе жертву и теперь любыми способами пытается ее уничтожить, пусть не физически, так морально?! Маленькая женщина… Большой идиот! Сукин сын… Ну что ж, война, так война!

Тлеющий окурок летит в унитаз, коротко зашипев.

Последующие две недели я тщательно игнорировала уроки истории. Я избегала Даню в длинных коридорах гимназии, столовой, во дворе, обходила стороной его черную Ауди. Мне не хотелось ни видеть его, не слышать о нем больше никогда. Пусть подавится своим приоритетом перед моими же одноклассниками! Пусть упивается тем, что может выставить мне в полугодии все, что угодно!

— Ярославцева, Данька тебя тестами завалит, если ты не явишься! — поправляя очки, Лидия вещает мне повелительным тоном. — Он не собирается бегать за тобой, предлагая возможность исправить оценки!

— Ой, пусть свои оценки — знаешь, в каком месте себе выставит?! — кричу я с другого конца столовой. — Я сомневаюсь в его компетенции, как учителя! Почему мой уровень знаний должен оценивать какой-то малолетний так называемый педагог?

— Зачем ты его обвиняешь? — продолжала давить на больное староста. — Ты сама забросила учебу, а теперь ищешь виноватых!

— Вот крыса… — шепчу на ухо Вике.

— Как-никак староста! — привычно звонко смеется Вика. — Крис, он же тебе трояк влепит, и плакала твоя медаль… Может правда, сходишь уже — поговоришь с ним, задания какие-нибудь выполнишь?..

— Ага, сальсу перед ним на парте станцую, шнурки поглажу и жеваной морковки в рот поплюю! — огрызаюсь я, поставив на поднос стакан чая и положив рядом булочку. — Для меня не существует Даниила Евгеньевича, а преподавание им истории считаю верхом идиотизма! Он в гимназию только перед старшеклассницами красоваться ходит и умничает там, где его не спрашивают! И потом — у меня есть серьезные причины избегать вашего излюбленного учителя. В случае, если он посмеет запороть мою медаль — я дойду до педсовета и поведаю одну историю, которая Левина далеко не красит, — важно откусываю кусочек булочки под многозначительным и пристальным взглядом Вики.

А вечером на экране моего телефона высветилось имя «Ксюша». С подругой детства мы проболтали едва ли не до полуночи. В итоге разговора мы сошлись на мнении, что нас с ней ожидает веселый вечерок в выходные.

К черту Левина! К черту его историю! Пора брать курс на свою личную жизнь, хотя бы на время отодвигая гимназию, учебу и злополучную медаль на второй план.

Глава 8. Ночные похождения

— Ксюх, меня же сюда не пропустят! — выдыхаю я, разглядывая неоновую вывеску ночного клуба. — Мне еще до восемнадцати, как до луны пешком!

— А ты думаешь мне тридцать?! — смеется Ксюша, подталкивая меня к входу. — Между прочим, я почти на год младше тебя… Не переживай, Ян все сейчас разрулит! Приготовься нехило потусить!

Оборачиваюсь к своему новому знакомому — Яну, как к последней спасительной инстанции. На вид Яну лет двадцать, веселый парень, явно цыган по происхождению, очень задиристый и импульсивный, но, делая скидку на его худощавое телосложение и маленький рост, многие пропускают его колкости мимо ушей. Также в компашке Яна присутствовали довольно крепкие ребята, которые всегда могли бы постоять за красноречивого друга.

— Ну что, детки, застряли? — Ян хватает нас с Ксюшей за талии, увлекая к дверям клуба ближе. — Впереди бессонная, но веселая ночка, а вы застыли, вылупившись на грозного охранника Илюшку!

Илюшка вряд ли заслуживал такого уменьшительно-ласкательного имени, вглядываясь в каждого входящего взглядом Цербера, от которого кровь стыла в венах. Цербер — он же Илюшка, был украшен довольно уродливым шрамом, пересекавшим его лицо от виска до уголка губ, и если когда-либо вышибала клуба и был симпатичен, то только при рождении и не более.