Внесение младенца в дом

«Прощенья просила, коленки дробя…»

1

Прощенья просила, коленки дробя,
Стопы омывала и — пить.
Мне было за что ненавидеть тебя,
А я захотела любить.

И этот старинный кровавый капкан,

Со скрежетом челюсти сжав,
Меня заласкал, заласкал, заласкал,
Меня засосал, как удав.

Когда я опомнилась — поле кругом,

Звенит тишина, как броня.
А я все любила, любила потом
До самого Судного дня.

Любила тебя! аж ребенок зачат

В бесплодных моих телесах.
Посмотрим, кого из нас приютят
На небесах.

2

Я с годами стала неумехой,
Растеряла навыки любви.
Не ругайся на меня, не охай,
Не жалей, не плачь и не зови.

Не звони. Не хочешь — и не надо!

Встретимся — я чуда не продлю.
Как умею, в пору листопада,
Так уж, извиняюсь, и люблю.

Без такой любви моей невластной,

Снова робкой, девичьей, мирской
Стала б я старухою опасной,
Полоумной ведьмой городской.

3

Когда в Елоховском приделе
Кого-то отпевали вы
И были нервы на пределе
У дорогой мне пацанвы,

Я вышла подышать на воздух.

Кричал и извивался весь
В руках родни кисейный отпрыск:
Его крестили следом здесь.

Мои друзья стояли молча,

Седого брата хороня.
И солнца розовые клочья
Их освещали и меня.

Спокойно, благостно, покойно

Встречал покойник свой покой.
И было, Боже, мне не больно.
Не больно было, Боже мой.

4

Похудею, постригусь, заначу
Денег на поездку в Новый Свет.
Увидать хоть краешком удачу,
Скинуть бы десяток лишних лет.

Вот приду такая к добрым людям:

Нимб в затылке, первенец внутри,
Здесь татушка — поцелуй иудин,
И зубов, и вёсен — тридцать три…

Да, такими были мы богами:

С ересью, с язычеством в крови,
Нам везло с друзьями и с врагами —
Те и эти жили по любви.

Или это сон, каких немало,

Бред, скороговорка невпопад…
Здравствуй, старость! Я тебя узнала!
Ты — не радость, правду говорят.

КОЛЕНКИ

Помнишь, мы приехали на широкий двор под Киевом во лесах?
Выпили чаю в беседке, вздохнули вольно.
Помнишь, нас разместили на небесах.
А на небеса не набегаешься: подниматься больно.

Вот крутая лестница, толстые бревна стенки,

Янтарно горят ступеньки, высоки — не поднять ноги.
У поэтов не гнутся коленки, страсть как болят коленки.
Профессиональное заболевание. Господи, помоги!

Ты меня понимаешь: молитва, милостыня, горох.

Сколько верст и весей мы проползли на коленях.
Место на небесех уготовил нам Бог,
Но не добраться, дуба дашь на ступенях.

Ох, скрипят колени, скулят ступени, лютуют садовые соловьи.

Поэты поднимаются, грохоча, в терем высокий.
— Кто там? — вздрагивает ключник Петр. — Да свои, свои, —
Отвечает охранник Павел, востроухий и волоокий.

ВЕРЛИБР