Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси

Другое направление массового перемещения населения — северное — тоже в известной степени связано с существованием княжеских группировок. Из владимирских земель по Клязьме население бежало на север, к Ростову и Ярославлю. Ростовские и ярославские князья были постоянными союзниками претендента на великокняжеский стол Андрея Городецкого, который пользовался поддержкой татар, и их княжества находились в известной безопасности от татарских набегов. Около Ростова татары появлялись во второй половине XIII в. только один раз (в 1281 г.) и отошли, не взяв города. В 1293 г. во время «Дюденевой рати», разрушившей большинство городов Северо-Восточной Руси, татарские отряды вообще не подходили к Ростову. Ярославское княжество тоже ни разу не подвергалось татарскому погрому; правда, в 1293 г. татарский отряд с «царевым послом» подходил к городу, но в качестве сопровождения непризнанного ярославцами князя Федора Ростиславовича. Естественно, что сюда, в сравнительно безопасный район Поволжья, бежало население из опустошаемых татарскими походами земель по Клязьме. Часть беглецов из владимирских земель оседала на правобережье Верхней Волги, а остальные уходили дальше на Север, в заволжские леса[506].

Движение населения из Ярославского и Ростовского княжеств на север неплохо прослеживается по фактам монастырской колонизации и своеобразному «почкованию» в этом направлении удельных княжеств. На северных границах Ярославского, Ростовского, Костромского княжеств с конца XIII в. (по подсчетам М. К. Любавского) появилось 27 новых монастырей. На реке Шексне, по которой, вероятно, шел основной миграционный поток в районе Белоозера, зафиксировано появление 13 новых монастырей. На другом пути массового переселения, в направлении Вологды — Кубенского озера, возникло более 20 монастырей (в основном на самом Кубенском озере и реках его системы)[507]. В этих же направлениях происходило «почкование» удельных княжеств. По подсчетам того же М. К. Любавского, Ярославское княжество в направлении на север выделило 7 уделов (Моложский, Прозоровский, Новленский, Заозерско-Кубенский, Курбский, Шехонской и Ухорский); Белозерское княжество — тоже 7 уделов (Шелешпанский, Кемско-Сугорский, Карголомский, Ухтомский, Андожский, Вадбольский, Белосельский)[508].

К сожалению, трудно сказать, насколько далеко к концу XIII в. зашел на север в этом направлении переселенческий поток. Фактический материал, на который опирается историческая литература в освещении процесса колонизации русского Севера, относится преимущественно к более позднему времени (XIV–XVII вв.); археологически этот вопрос почти не разработан. Только по Белоозеру имеется кое-какой археологический материал, дающий возможность предположить появление здесь на рубеже XIII–XIV вв. переселенцев из южных районов. Раскопки археологической экспедиции ИИМК АН СССР в 1957 г. в Белоозере обнаружили на территории городского квартала XI–XIII вв. ««сооружение производственного характера» (предположительно — коптильня). Л. А. Голубева, опубликовавшая результаты экспедиции, пишет, что «по своим конструктивным особенностям, — стены из вертикально поставленных бревен, большая глинобитная печь, — постройка уникальна в ряду белозерских строений и чужда традициям северорусского домостроительства». Этот тип постройки Л. В. Голубева связывает с более южными районами — Суздалем или Старой Рязанью и датирует «концом XIII — началом XIV вв.»[509]. Наблюдения Л. А. Голубевой интересны в том отношении, что позволяют примерно датировать появление переселенцев из южных районов в Белоозере: в конце XIII в. переселенцы из Суздаля или старой Рязани уже строились в далеком северном городе и заводили хозяйство.

Другим направлением перемещения населения из ростовских и ярославских земель было северо-восточное — к Великому Устюгу. В исследованиях, опиравшихся в основном на факты монастырской колонизации, это направление прослеживалось плохо[510]. Только привлечение археологического материала дает возможность в какой-то степени уточнить пути русских переселенцев.

По материалам русских курганов XIII в., обобщенным П. Н. Терентьевым, в костромском Левобережье русское население окончательно закрепилось в середине XII в. К середине XIII в. русское население продвинулось до Галича-Мерьского, который упоминается летописями в 1238 г. в списке городов, взятых Батыем. Окрестности Галича-Мерьского были наиболее восточным пунктом, где известны русские курганы XIII в. (раскопки Апухтина). В конце XIII — начале XIV в. курганы с русским материалом продвинулись дальше на северо-восток. Русские могильники XIII–XIV вв. были зафиксированы у г. Тотьмы на Сухоне. Важно отметить, что этот переселенческий поток, как показывает анализ П. Н. Третьяковым инвентаря русских курганов, во второй половине XIII–XIV вв. шел уже не из Новгорода, а из «района Ярославль — Ростов — Суздаль»[511].