Внешняя политика России эпохи Петра I

Однако в русском лагере не было известно об успешных действиях корпуса генерала Ренне. Петр узнал о взятии Браилова только после подписания мирного договора. В связи с этим в русском лагере совершенно иначе смотрели на сложившуюся ситуацию, чем в ставке везира. Петр писал, что «никогда как и почал служить, в такой дисперации (безнадежном положении. — В. Б.) не были понеже не имели конницы и провианту». Естественно, что в обстановке, которая ухудшалась с каждым часом, царь воспринял условия мира, предложенные турками, как божий дар, и безоговорочно их принял, ибо иного выхода из окружения, кроме гибели или плена, он не видел.

Весь следующий день Шафиров вел интенсивные переговоры, в ходе которых ему удалось значительно смягчить первоначальные требования турецкого командования. 12 июля 1711 г. подканцлер и великий везир поставили свои подписи под мирным договором. Согласно его условиям, Россия возвращала Турции Азов, разоряла Таганрог и другие южные крепости; обязывалась не вмешиваться в польские дела и признала покровительство султана над запорожцами. Особой статьей оговаривалось о свободном пропуске Карла XII в Швецию.

Таким образом, война с Турцией, которую в Петербурге планировали закончить в 1711 г. триумфальным вступлением русской армии в Константинополь, обернулась если не военным, то тяжелым внешнеполитическим поражением России. Прутский договор, перечеркнувший результаты Азовских походов, значительно ухудшил ее позиции в Северном Причерноморье, на Правобережной Украине и в Польше.

Говоря о причинах неудачи турецкой кампании 1711 г., необходимо, прежде всего, отметить, что план броска к Дунаю строился в надежде на благоприятное внешнеполитическое развитие ситуации в регионе, которая в значительной степени оказалась иллюзорной. Но решающую роль в трагических событиях на Пруте сыграл тот фактор, что царь ничего не предпринял для нейтрализации сил Крымского ханства. Предположения русского командования, что Девлет-Гирей II будет действовать летом 1711 г. на азовском или киевском направлениях, были ошибочными. Соединение 70-тысячной крымской конницы с 60-тысячной турецкой армией создало четырехкратное их превосходство над русскими войсками, последствия которого нам хорошо известны. Крайне плохо действовала и русская разведка, не сумевшая точно установить силы противника и их местонахождение.

Вместе с тем Прутский поход еще раз показал высокое мужество, стойкость и боевую выучку русских солдат и офицеров, особенно ярко продемонстрированных ими в экстремальных условиях турецкого окружения. Нельзя не сказать и о высоком военно-тактическом искусстве Петра, проявившемся в разработке и проведении браиловской операции, которая в сущности и спасла русскую армию от полного уничтожения. Правильно было выбрано и стратегическое направление русского наступления. Овладение придунайским плацдармом станет основополагающей концепцией русской военной доктрины XVIII — начала XIX в. В то же время практика Прутского похода показала всю несостоятельность идеи молниеносной войны. Способность Турции выставить огромные силы, а также климатические и природные особенности театра военных действий и его географическая обширность, с учетом военно-технического и материального обеспечения войск того времени, детерминировали длительный и поэтапный характер борьбы России против Османской империи за утверждение в Северном Причерноморье и на Дунае.

Подписание мирного договора с Россией, вернувшего Турции Азов, было с нескрываемым ликованием встречено в ее армейских и политических кругах. Шафиров доносил Петру, что «зело турки с нами ласково обходятся, и, знатно, сей мир им угоден». Но сей мир, разумеется, не мог быть угоден Карлу XII, поскольку требования Швеции, оговоренные ранее в турецком ультиматуме России, в нем даже и не упоминались. Взбешенный этим, король за 17 часов покрыл путь от Бендер до Прута и, явившись в ставку везира, потребовал от него разорвать договор и дать ему войска для разгрома русских. На что везир, намекая на Полтаву, ответил: «Ты де их уже отведал, а и мы их видели; и буде хочешь, то атакуй их своими людьми, а миру, с ними поставленного, не нарушим». В неописуемом гневе Карл XII грозил Мехмет-паше смертной карой за то, что он не вырвал у царя обязательство вернуть Швеции все ее владения, которые она потеряла в ходе Северной воины. Но в ответ король услышал, что везиру «до него дела нет и мирился он от своего государя». В полемическом задоре глава турецкого правительства и не заметил, как невольно раскрыл тайну своей истинной политики: война с Россией была начата и велась Портой ради собственных интересов Настоятельные призывы к реваншу со стороны Карла XII и французской дипломатии лишь совпадали с аналогичными планами османского правительства, что создавало обманчивую видимость их подчиненности давлению извне. Ратификацией в конце июля Прутского договора Ахмет III положил начало постепенному развалу шведско-турецкого союза.