Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны

В сентябре 1919 года было заключено перемирие с Польшей, с 10 октября по 13 декабря 1919 г. на станции Микашевичи в Белоруссии шли советско-польские переговоры. Советскую сторону представлял Ю.Ю. Мархлевский, польскую – граф Михал Косаковский. Поляки вели себя вызывающе, отказывались от обязательств, диктовали условия. Они требовали прекращения репрессивной политики Советов, но заявляли, что будут и дальше расстреливать советских служащих и пленных военных на занятых территориях и т. п[139]. Мархлевский позже довольно точно описал приемы польской дипломатии: «…политика Пилсудского с компанией: тут все расплывчато, неясно, романтично и лживо, прежде всего лживо!»[140]

В начале октября угроза Москве становилась все реальнее, 8 октября командовать Южным фронтом был назначен А.И. Егоров. Он вспоминал: «В эти дни октября 1919 года в окрестностях Орла и Воронежа решались судьбы пролетарской революции»[141]. 13 октября Добровольческая армия взяла Орел. 15 октября Южный фронт в очередной раз стал собирать силы для подготовки контрнаступления[142]. Положение было столь сложным, что 13 октября ЦК принял решение снять все, что возможно со всех фронтов и направить их против Деникина. Ленин был исключительно энергичен: «Ограбить все фронты в пользу Южного»[143].

Экономическое положение РСФСР было тяжелейшим. Республика находилась на грани топливной катастрофы. Перед началом Первой Мировой войны Россия занимала 6-е место в мире по добыче угля, при этом объем его добычи составлял всего 3 % мировой. В 1909 году добыча составила 1595,4 млн пудов, а потребление – 1857 млн пудов. В 1910 эти показатели составили 1522 и 1817; в 1911–1734,7 и 2067; в 1912–1901,5 и 2279; в 1913–2223,7 и 2685. Примерно 70 % отечественного угля обеспечивал Донецкий бассейн. В 1913 году, например, его добыча составила 1561 млн пудов[144]. В ходе Мировой войны Россия потеряла контроль над польским углем и промышленностью Риги и Ревеля. С началом Гражданской войны был утрачен контроль над Дальним Востоком, Туркестаном и Уралом. Поставки угля из Донбасса, которые в 1916 году равнялись 1 661 млн пудов, в 1918 году упали до 325 млн пудов[145]. Бои в этом районе неизбежно сказались на уровне добычи угля. В январе 1919 года он составил 36 660 тыс. пудов, летом регион попал под контроль Деникина и поставки угля прекратились[146]. Поставки нефти из Астрахани, которые в 1917 году составили 275,3 млн пудов, в 1918 году упали до 61 млн, в 1919 сошли на нет[147].

Все это не могло не сказаться на металлургии и машиностроении. После того, как Добровольческая армия поставила под контроль Криворожский район, а Урал еще оставался под контролем Колчака, РСФСР лишилась собственного чугуна и стали. Использование резервов дало шанс выйти из кризиса к моменту перелома положения на Южном фронте, но к этому моменту запасы были почти исчерпаны[148]. Из кризиса выходили максимально усилив эксплуатацию Подмосковного угольного района. В 1918 году он дал 23,4 млн пудов, в 1919 – 24,2 млн и в 1920 – 40 млн пудов. Добыча угля в Кузнецком районе в 1918–1920 гг. колебалась от 55 до 57 млн пудов[149]. Также это не могло не сказаться и на железнодорожном транспорте. Потребление дров здесь выросло с 13,1 % в 1913 году до 64,2 % в 1920 году[150]. Как результат, выросло количество паровозов, которым требовался ремонт.

Положение флота было еще хуже. Потери материальной части, многочисленные, спешные и плохо организованные эвакуации привели к тому, что в начале 1920 года Наркомвоенмор поставил задачу завершить учет имеющегося – более-менее точная информация имелась только по Кронштадту[151]. Весьма тяжелым было и положение с конским составом. В 1914–1917 гг. для нужд армии было изъято 6 % всех лошадей (в их числе 28 % от всех лошадей, годных для военной службы). С 9 сентября 1918 года Наркомат по военным делам приступил к первой конской мобилизации. Изъятие лошадей нанесло значительный удар по сельскому хозяйству. В 1918–1920 гг. в армию было взято 792 937 лошадей – в 2 раза меньше, чем в Первую Мировую войну, но для ослабленной деревни это был весьма чувствительный удар. На покупку лошадей, телег, упряжи и т. п. было потрачено 42 299 031 371 руб. 23 коп., однако компенсировать потери крестьян быстро обесценивавшиеся деньги не могли[152].