Внешняя сторона

Едва я вновь погрузился в разбор собственных мотивов, как в сознании что-то щёлкнуло и оно озарилось единственно верным вопросом, которым давно следовало бы озадачиться: «А зачем?». Это навело меня на другое интересное наблюдение. Раньше я брался за дело после того, как тщательно взвешивал все за и против, и принимал окончательное решение, точно зная, что буду делать и для чего. После же пробуждения я несколько раз сталкивался с тем, что сначала что-то делаю и только потом до меня доходит смысл сего действия. Также не переставало удивлять поведение собственной памяти, оберегающее от каких-то фактов, но предоставляющее ответы на иные вопросы по первому требованию.

Тут в самую пору было задуматься о чьих-то манипуляциях, ну я и задумался. Подобный уровень воздействия был запредельным для моего понимания. Теория, подтверждающаяся на практике во многих других аспектах, ясно и чётко обрисовывала, почему возникло табу на внедрение в Живой Свет, что, по сути, делало его суверенным и автономным.

Все манипуляции какого угодно толка и масштаба осуществляются за счёт и вследствие тонко выстроенных провокаций, которые подводят жертву к заранее определённому выводу или выбору. В итоге подвергающийся обману и уловкам как бы сам приглашает эти Световые вибрации в своё сознание.

Прямое воздействие означало нарушение табу на внедрение в Живой Свет, но с фактической точки зрения, для того чтобы поместить какую-то мысль в чужое сознание, да ещё на такую глубину, куда оперативное Внимание не заглядывает, нужно знать про жертву буквально всё до мельчайших деталей, нюансов и оттенков оценок. Такую информацию не добыть, даже находясь рядом с жертвой неимоверное количество времени. Для этого надо быть точно в тех же местах, что и она, и смотреть в ту же сторону, что и она, на всём протяжении общей истории. Так не бывает!

Кроме того, жертве манипуляций в конечном итоге приходится подсчитывать ущерб и прощаться с какими-то шансами и перспективами. У меня же, по крайней мере пока, всё было с точностью до наоборот. Всё открывавшееся после свершённого действия я по трезвому разумению оценивал как то, что стоило бы придумать и к чему приложить усилия. Я не мог заметить, как ни старался, каких-то потерь, а вот перспектив было предостаточно. Не имея на тот момент не то что доказательств, но даже путей их обретения, я решил повременить с вынесением окончательного вердикта, рассчитывая, что правда, как она это умеет, рано или поздно себя обязательно проявит.

Оглядываясь назад, могу сказать, до описываемого сейчас момента и многим позже я постоянно сталкивался с тем, что мои суждения, устремления и всё такое прочее довольно разительно отличаются от тех, коими руководствуются и к которым стремятся Разумные сущности всех пространств, где мне довелось побывать. Исключением были лишь моя спутница да жалкая горстка соратников, появившихся на моём пути позже и сошедших с него по тем или иным причинам. Сейчас я могу говорить об этом твёрдо, но тогда в моём распоряжении была только интуиция и смутное ощущение наличия внутреннего руководства.

Сказать, что эти ощущения были странными и неоднозначными, – это ничего не сказать. С одной стороны, они вызывали смятение и тревогу, а с другой, порождали уверенность и чувство защищённости. Такое было со мной впервые, и я не знал, как к этому относиться. Всматриваясь внутренним взором в каждую из сторон, я соответственно ощущал то рост обескураженности, то подъём веры в себя. В процессе поиска ответов на эту невероятную загадку у меня возникло не менее ошеломляющее предположение.

По всей видимости, «я прежний» не впадал в тёмную тишь бездействия после нападения. «Я прежний» просто затаился и всё это время провёл за какими-то глубочайшими думами, анализом и построением далекоидущих планов. «Тот я» не сгинул: он видел всё, он всё чувствовал и действовал через меня настоящего. И хоть догадка была совершенно невообразимой, дикой, что называется, из ряда вон, но она тем не менее исчерпывающе объясняла все странности последнего времени. Её потрясающая сознание логика, против которой я не мог найти контраргументов, позволила мне обрести спокойствие и уверенность, что двигаюсь в правильном направлении. А судя по приготовлениям, сделанным мной после пробуждения, впереди меня ожидали потрясающие события.

Несмотря на то что в своих рассуждениях я таки пришёл к определённым выводам, ответа на вопрос «А что делать?» мне обнаружить не удалось. Рассудив, что, сидя в приграничном пространстве, куда события всегда доходили с опозданием и где всегда было значительно спокойнее, чем в срединных областях Вертикали, на этот вопрос ответа не найти, я решил отправиться в более густонаселённые районы. Я понимал, что существование на уровне за время моего вынужденного или специального отсутствия изменилось, но я и не предполагал насколько.