Внешняя угроза

— Брось, Курт! Ты и сам все отлично понял. Они не врут. Достаточно было услышать голос русского генерала и посмотреть на этого майора. Они сами напуганы. Титов… видел, как он смотрит? Словно стоит на пороге могилы. Нет, все это правда. Так что давай оставим эту тему и подумаем, что мы можем сделать, чтобы и операцию провести, и не засветить ее перед… нашими добрыми друзьями.

Услышав последние слова, Хартманн оскалился. К «добрым друзьям» они с полковником относились одинаково. Гестапо умело наживать себе врагов…

Хартманн уехал вскоре после Титова и Глемм. Ему надо было незаметно и мотивированно вывести из леса группу Барецки. Потом собрать группы и минометчиков в одном месте, проинструктировать, подготовить к тому, что им предстоит сделать.

Дитрих остался у себя. Ему предстояло обеспечить секретность операции, подогнать все это под проводимые против партизан мероприятия. А также проследить за тем, чтобы в районе предстоящих действий отряд Хартманна не столкнулся с армейскими подразделениями.

Кроме того, следовало подготовить собственное исчезновение по меньшей мере на сутки. С этим было немного проще, полковник и так часто уезжал из города, пропадал в районах.

По сути дела, Дитрих и Хартманн делали сейчас то, что несколькими днями ранее делали их советские коллеги — Вадис, Сочнов, Самохин. И маскировали свои действия тоже от своих. Единственное отличие немецких контрразведчиков от советских — Дитрих и Хартманн собирались возглавить операцию лично. Оттого и подготовка была несколько иная. Когда идешь на смерть, каждый шаг, каждое действие наполнено особым содержанием.

Впрочем, советские контрразведчики дорого бы дали за то, чтобы самим идти в бой. А не посылать своего офицера к немцам, не заключать пусть и временный, краткосрочный, но все же союз с врагом. Но что поделать — разведка Протериса высадилась в немецком тылу. В гости на советскую территорию их не пригласишь…

Полковник работал у себя часа два. Несколько раз его отвлекали, докладывали новую информацию, спрашивали, ждали указаний. Потом позвонили из штаба гарнизона. Затем пришлось выехать к себе в особняк, решить несколько срочных вопросов. Таким образом, подготовка операции затянулась до позднего вечера.

А потом приехал Хартманн и доложил — группы собраны, проинструктированы. Сейчас получают боеприпасы, ужинают и отдыхают. Минометчики Граббера тоже на месте.

— Только, Герман, об инопланетянах и войне с ними ты уж расскажи моим парням сам, — устало хмыкнул Хартманн. — Тебе они быстрее поверят.

— Хорошо, — вздохнул Дитрих. — Сам так сам. Вечно ты все неприятное на меня спихиваешь!.. Звонили из Мены и Нежина. Партизаны провели еще две акции. Взорвано полотно на перегонах Нежин — Киев и Нежин — Прилуки. Один русский отряд вроде засекли и сейчас готовят преследование. Просят подкреплений и авиацию. А под Славутичем расстрелян обоз полиции. Убиты два солдата из полевой жандармерии.

Хартманн качнул головой и выдавил на лице едва заметную усмешку.

— Надо предложить партизанам временное перемирие. Мол, пока пришельцев не побьем, не будем с вами воевать. Как думаешь, они поверят?

Полковник шутки не поддержал, пожал плечами:

— Подумают, что немцы спятили, раз договорились до такой ереси.

— Вот и я думаю — не спятил ли сам? — уже вполне серьезно сказал майор. — Парням толкую о важном задании, о смертельном риске, а сам себя спрашиваю — что за чушь несу?!

— Вот завтра и увидим, чушь это или нет. А пока… Я решил все срочные дела и приказал меня завтра и послезавтра не беспокоить. В гарнизон дал знать об отъезде, даже гестапо сообщил, чтобы не искали. Сейчас… половина одиннадцатого. Надо отдохнуть и хоть немного выспаться. Чтобы встречать инопланетных гостей не с мятыми лицами.

— Спать? — уточнил майор. — Это я всегда готов! Только поесть бы сперва…

— Хорошо, — согласился Дитрих. — Поужинаем — и отдыхать. Только быстро!

Полковник снял трубку телефона и приказал подать машину. Еще раз глянул на часы.

— Подъем завтра в шесть, выезд в восемь. У нас совсем мало времени.

Хартманн поправил кепку на голове и невозмутимо заметил:

— Успеем…

Под окном раздался приглушенный звук мотора. Пришла машина полковника…

…После возвращения от полковника их охватило какое-то нервозное состояние. Видимо, сказывалось напряжение, владевшее ими с момента начала всей операции. И Титов, и Глемм чувствовали себя не лучшим образом. Волнение, тревога, внутренняя дрожь, дискомфорт овладели ими и не давали покоя.

Слишком много зависело от разговора с Дитрихом, слишком важно было его согласие помочь. Теперь, когда встреча и разговор остались позади, оба заново переживали все, что произошло за эти дни.

Титов сразу предупредил хозяйку дома, что завтра утром они съедут. Попросил их не беспокоить и приготовить легкий ужин часов на девять вечера.

Хозяйка молча выслушала майора, поджала губы и легким наклоном головы дала понять, что ей все ясно. Поведение постояльцев не казалось ей чем-то особенным. Хотя некоторую нервозность она отметила, но не придала этому значения. Немцы тоже иногда ведут себя странно.