Внешняя угроза. Второй шанс

За фланированием часового внимательно наблюдал Николай Стасюк. Он лежал буквально в десятке метров от места, где дорога делала поворот, то и дело поглядывая на часы. До условленного срока оставалось две минуты.

Момент захвата Стасюк уже выбрал: часовой делал остановку у невысоких деревьев, растущих на самом краю взлетного поля. Там его не разглядеть ни с позиций зенитного пулемета, ни от диспетчерской.

Минутная стрелка сдвинулась еще на одно деление, и Николай медленно пополз вперед. Сейчас солдат обогнет бочку и через полминуты подойдет к деревьям. Стоит он обычно спиной к дороге. Самый лучший момент.

…Для командира разведвзвода младшего лейтенанта Стасюка снятие часовых было привычным делом. Скольких он уложил во время походов за языками, во время налетов на штабы и узлы связи, сейчас и не вспомнить! И все равно каждый раз как первый. Недопустимы ни небрежение, ни расхлябанность.

Что нужно для успешного захвата сильного, умелого врага? Внезапность, скорость, наработанный до безусловного рефлекса навык. Что еще? Ах да, пустячок – готовность рискнуть своей жизнью. Поставить ее на кон против жизни врага. И так каждый раз, при каждом захвате. Постоянное балансирование на грани очень помогает не совершать ошибок и не почивать на лаврах. А еще помогает печальный пример тех, кто на секунду забыл об этих правилах и допустил промах.

Часовой встал у дерева, взмахнул руками и запрокинул голову вверх. Николай приподнялся, сделал два бесшумных шага и, когда часовой стал поправлять ремень карабина, прыгнул вперед.

Левая рука с кепкой намертво зажала рот, правая рука ударила по затылку, резкий рывок, и часовой завалился назад. Николай придержал слетевший с плеча карабин и осторожно уложил солдата в траву.

Быстро перевернул его на живот, скрутил за спиной руки и ноги, затолкал в рот скомканный платок и наложил тугую повязку, чтобы не выплюнул кляп.

Повезло парню, живым остался. Будь он поздоровее или стой в другом месте, лежать бы ему с пробитым сердцем. Не до церемоний сейчас, но раз так вышло, пусть живет. Лишний грех брать на себя Николай не хотел.

Выбросив из неотъемного магазина патроны и вытащив затвор, Николай откинул карабин в сторону и пополз прочь от деревьев. Следовало спешить, Платов наверняка уже подползает к позициям зенитчиков. Их надо убирать как можно быстрее. Потому как они вполне могут заметить отсутствие часового.

Одна из позиций зенитчиков находилась у южной части аэродрома, метрах в сорока от сарая, превращенного в казарму взвода охраны. Зенитная спарка станковых пулеметов тип-7 представляла собой сложную конструкцию, смонтированную на четырехколесном прицепе. Обычно прицеп возил грузовик, но иногда пара лошадей. Неподалеку от зенитчиков был установлен прожектор.

На спарке дежурили двое – оператор и наблюдатель, он же заряжающий. На прожекторе один. Их следовало снять одновременно и бесшумно. Тут уж не до церемоний и человеколюбия, вдвоем провернуть такой трюк совсем не просто.

Платова Стасюк нагнал у окопа. Отсюда до прицепа метров двадцать. Оба сползли в окоп и несколько секунд рассматривали фигуры зенитчиков. Оператор сидел на своем месте – маленьком кресле со спинкой, наблюдатель с биноклем стоял перед пулеметами.

Николай достал пистолет с навернутым глушителем, проверил магазин и засунул ТТ за ремень. Так же внимательно проверил нож. Рядом ту же операцию проделал Михаил. Желательно сработать совсем бесшумно, но если что-то пойдет не так, пустят в ход пистолеты. Звук затвора по идее не должны услышать в казарме.

– Пошли, – едва слышно шепнул Платов и первым вылез из окопа.

По плану на нем прожектор, а к нему ползти дольше. Стасюк глянул на небо, уже достаточно темно, но заметить подползающих еще можно. Вот это и есть самая нервотрепка – подойти вплотную. Момент атаки уже не так страшен, там действие, а здесь растянутое ожидание.

Пять метров… Под руками слегка влажная от росы трава, мягкая, еще теплая земля и мелкие колючки какого-то сорняка. Прицеп впереди, подсвечен огоньком лампы, что висит возле оператора.

Десять метров… Слышны негромкие голоса солдат, правда, слов не разобрать. Как там Мишка? Ему сложнее, он ползет вдоль длинного окопа, вырытого во время обороны аэродрома. Там сырая земля, грязно. Правда, его скрывает насыпь и притащенные с поля остатки подбитого самолета. Но к прожектору придется ползти по открытому месту.

Пятнадцать метров… Почти дополз. Только тихо! Не звякнуть, не скрипнуть, не вздохнуть. Малейший шум, и две пары глаз начнут шарить по траве в поисках источника звука. А треплются солдатики о бабах! Вот и продолжайте.

Двадцать метров… Все, теперь не увидят, край прицепа не даст. Осторожно встать, вытереть мокрые от росы ладони о куртку, вытащить нож.

Высота борта полтора метра. Запрыгивать нельзя, качнет, надо вползти. Куда смотрят эти любители трепа?… Наблюдатель поднял бинокль, что-то рассматривает, оператор положил руки на плечевой упор и уткнул в них подбородок. Черт, он как раз смотрит в сторону прожектора! А там Мишка! Все, тянуть нельзя…

* * *