Внешняя угроза

– Верно. – Полковник извлек из кармана небольшой листок. – Вот точные координаты. Передайте своим, пусть встречают. В тех местах довольно тихо, но иногда постреливают. Если ваши смогут, пусть ненадолго утихомирят артиллерию и пехоту. Время есть, сейчас принесут обед. Рекомендую хорошенько отдохнуть и выспаться. Ночь будет тяжелая.

Отдав листок, Дитрих вышел. Глемм включила викад. С той стороны отвечал Парфенов, выполнявший роль связиста. Увидев Титова, он просиял, но лишних вопросов не задавал. Записал координаты, пообещал тут же передать Сочнову, пожелал успеха и отключился.

– Вот и все, – разрывая листок на части, сказал Титов. – Если все пройдет нормально, под утро будем у своих.

– Хорошо. Скорей бы закончилось все это.

Майор бросил обрывки листка в банку и поджег спичкой. Бумага загорелась сразу и прогорела до конца. Титов пальцами растер пепел, вытер ладонь о старое полотенце, висящее на гвозде. Потом подошел к девушке, положил руку на плечо и легонько похлопал.

– Все будет как надо. Верь мне…

– Верю, – ответила Марита и невесело добавила: – Что мне остается?…

Сам переход Дитрих представил как отправку своих агентов. Это легенда для армейского командования. Вполне достоверная и не вызывающая вопросов.

К двум часам ночи полковник, Титов, Глемм, представитель дивизионной разведки и трое разведчиков вышли в окопы первой линии обороны. Майор и девушка были в советской форме, что соответствовало легенде.

Ночь выдалась как по заказу – затянутое облаками небо, довольно сильный ветер, шелест веток кустарников и травы, скрадывающий звуки.

Немецкая сторона молчала. Даже осветительные ракеты не взлетали на этом участке. Русская сторона тоже сохраняла тишину. Видимо, Вадис или Сочнов сумели повлиять на командование дивизии.

Еще через полчаса вся группа была в окопах боевого охранения, находящихся метрах в ста впереди основных окопов. До русских отсюда почти рукой подать…

Под предлогом дачи последних наставлений и указаний Дитрих отправил дивизионных разведчиков в соседний окоп. А сам включил фонарик, направил луч на дно окопа и повернулся к Титову.

– Что ж, майор, давай прощаться. Вряд ли мы когда увидимся… Как говорят русские, ты хороший мужик. Желаю тебе выжить в этой войне.

– Спасибо, господин полковник. И вам я желаю пережить эту войну. И не попадать к нашим солдатам на прицел.

Дитрих хмыкнул, насмешливым голосом произнес:

– Жаль, что мы враги. Я не нарушу тайну, если скажу, что уже… завтра, через сутки, начнется наше наступление. Видимо, ваше командование знает об этом. Это будет не просто сражение!

– Понимаю. Я знаю, чем оно закончится. И чем закончится война… Наши народы не должны воевать…

Полковник вновь хмыкнул.

– Не переходи на патетику, майор! И давай не будем о политике. Мы солдаты, наше дело выполнять приказы. Хотя и не все приказы хочется выполнять.

Дитрих сделал паузу и обратился уже к девушке:

– И вам спасибо. За то, что помогли спасти планету и спасти наших ребят. Берегите себя, Марита!

В слабом свете фонарика лицо полковника было плохо различимо, но Глемм все же разглядела невеселое выражение лица Дитриха.

Она сжала его руку и прошептала:

– Вам спасибо.

Чуть поколебавшись, полковник протянул руку Титову. Майор увидел жест и ответил на рукопожатие. Это был второй немецкий офицер, которому Титов жал руку, не чувствуя себя предателем.

Говорить больше было не о чем. А к лирике не имели склонности ни полковник, ни майор.

Дитрих глянул на часы и прошептал:

– Все, время. Разведчики вас доведут до нейтральной полосы. А дальше сами. На этом участке наших мин нет. И ваших вроде тоже. Успеха.

Титов кивнул ему и первым выполз из окопа. За ним последовала Глемм. Разведчики тоже выползли из своего окопа и ждали их впереди у ямы. До русских позиций было триста пятьдесят метров…

10

Они прибыли в Золотухино в семь часов утра четвертого июля. На «додже», за рулем которого сидел Парфенов. Он встречал Титова и Глемм на передовой, выводил в тылы дивизии и организовывал место для короткого отдыха.

– Едем в управление? – спросил Титов, когда машина уже была на околице Золотухино.

– Нет, на точку, – пояснил лейтенант. – Сняли один дом, там, кстати, мы и были вместе с Заремным. Генерал не хочет говорить в управлении.

Майор кивнул, желание Вадиса понятно. Их операция была частной, со службой не связанной. И завершать ее надо не в официальной обстановке.

Через десять минут машина заехала во двор небольшого дома. У ворот, чуть в стороне, уже стоял генеральский «виллис». Водитель сидел внутри, выходить ему запретили. Вадис не хотел, чтобы он видел кого-то.

Парфенов заглушил двигатель машины, тщательно запер ворота и указал на дом.

– Он уже ждет.

Титов повернулся к Глемм и мягко сказал:

– Пошли.

Та послушно направилась к крыльцу. За все время после перехода линии фронта она не произнесла и десятка слов. Ее будущее было покрыто мраком, и Марита не знала, что ее ждет. В голове даже мелькала мысль, что русские уберут ее как нежелательную свидетельницу. Тогда все следы инопланетного присутствия исчезнут, и русская контрразведка выйдет сухой из воды.