Внеслужебный роман (СИ)

   - Татьяна, вы берете? Так берите быстрее! Рассчитаемся по дороге, нам пора на поезд, не будем обижать аборигенов, они тоже любят красную икру, - с интонациями Остапа Бендера заговорил Вологжанинов.- Всем спасибо за внимание!

   И он быстро последовал прочь от прилавка, поскольку возле них уже стали кучковаться другие покупатели с явным желанием тоже приобрести рыбины с икрой. Они даже образовали что-то вроде очереди. Зная, что на прилавке таких горбуш уже не осталось, и, чувствуя, что все может закончиться легким скандалом, Вологжанинов поспешил удалиться с рынка.

   Выйдя из помещения на свежий морозный воздух, Аркадий Анатольевич с удовольствием вдохнул его полной грудью. Подтянулись шедшие за ним женщины. Бухгалтерша Татьяна, протягивая ему сторублевку, спросила:

   - А как вы так рыбу легко отличаете?

   - Ну что вы, это же очень просто, Танечка. Вы же различаете мужчин и женщин на улице, не взирая на то, во что они одеты? Так здесь то же самое. Если лицо у рыбины милое и симпатичное, то, скорее всего, это самочка. Ну а если взгляд наглый, самодовольный, а харя кирпича просит, то, стопроцентно, это - самец.

   Дамы дружно засмеялись.

   - Вы такой остроумный и интересный мужчина...- сказала Татьяна с интригой в голосе.

   Похоже, она решила перейти в наступление.

   - Да нет, я просто порой притворяюсь перед женщинами, - усталым вдруг голосом признался Вологжанинов. - На самом деле я - страшный зануда, особенно в домашнем быту. Я сварлив, капризен и мелочно придирчив. Правда, не повезло, в основном, моей горячо любимой супруге. Весь негатив, что я за день приобретаю от окружающих - не все ведь вокруг меня хорошие люди - я приношу домой и там выплескиваю на близких: жену и дочку. Как они меня терпят? Удивляюсь.

   Голос его звучал абсолютно серьезно, без всякой тени на иронию, так что женщины не знали, верить ему или нет.

   Дамы захотели посетить еще пару магазинов, до автобуса время еще было, но мешала купленная рыба. И Аркадий Анатольевич благородно согласился посидеть с ней на лавочке, дабы они налегке могли заняться дополнительным шопингом.

   Но, как известно, мало кто из женщин способен реально оценивать время, проведенное в магазинах. Поэтому, когда экскурсионный автобус подкатил за ними на остановку, Вологжанинов в гордом одиночестве сидел на лавочке в окружении четырех пакетов, из которых торчали пять рыбьих хвостов.

   - Вы, вроде, наш? - спросила у него вышедшая Тамара Николаевна.

   - Да, да! Ваш!- согласился Аркадий, поднимаясь и подхватывая все сумки.- Моя фамилия Вологжанинов.

   - А, помню, этот тот, который не муж,- усмехнулась экскурсовод.- А где все ваши не жены? С вами же еще девочки выходили?

   - Сейчас будут! Шоппинг, однако!

   - Так позвоните им, нам ждать особо некогда.

   Успевший подняться в салон Вологжанинов только развел руками и рыбьими хвостами.

   - Сие невозможно. Во-первых, у меня нет сотового, а во-вторых, я и номеров-то их не знаю,- ответил он.

   Но у кого-то из сидящих в салоне был забит телефон Татьяны, и им позвонили.

   Когда запыхавшиеся женщины прибежали к автобусу, Аркадий Анатольевич увлеченно беседовал с Гофманом о Таиланде. Вчера же он его так и не дослушал, уснул на половине рассказа.

   XV

   После обеда отправились в обратный путь.

   В автобусе опять сделали перекличку и убедились, что никто не отстал.

   Народ вел себя шумно, делясь впечатлениями о Тюмени и ее горячих источниках. Но, по прошествии часа, все заметно успокоились и, разглядывая мелькающую за окнами сибирскую тайгу, стали потихоньку подремывать, особенно те, кто и во второй день ездил на горячий источник.

   Вологжанинов и Эбель опять сидели в дальнем конце салона и тихо беседовали.

   - Кстати, Ольга Вальтеровна, а знаете, я нынче ночью видел вас во сне. Не верите? Напрасно, и вы не догадаетесь, чем во сне моем мы вместе занимались.

   Эбель смущенно улыбнулась, прикусив нижнюю губу, но, надеясь, что Аркадий не испортит все какой-нибудь пошлостью.

   - Не знаю,- произнесла она.

   Чувствуя ее напряжение, хитро улыбнулся и с заговорщицким видом начал говорить. В его фразах не было рифм, но построение их содержало какой-то внутренний ритм, словно в стихах.

   - Я долго мучить вас не стану - расскажу:

   В какой-то комнате большой под люминесцентным светом

   Всю ночь дежурили мы у  какой-то установки.

   Не знаю для чего она, и что за опыт шел в ее глубинах.

   Но помню, что порою смотрели вы в трубу,

   Что из устройства этого торчала.

   Я ж к той трубе совсем не подходил,

   И что вы видели через нее - не знаю.

   В тетрадь какую-то я заносил отчеты.

     И так всю ночь мы сообща трудились.

   Затем под утро я с отчетами ушел,

   Представить их я должен был начальству.

   А вот когда вернулся, вас уж не застал,

   Сидела там уже другая смена.

   Я огорчен был, вас не увидав.

   Но все-таки и  рад, что довелось нам вместе поработать.

   С надеждой,  что еще не раз  трудиться рядом доведется,

   Проснулся я.... И понял, это - сон!

   Никто в ночную смену нас с вами не пошлет...

   Вот такой грустный сон приснился мне сегодня, дорогая Ольга Вальтеровна. Представляете?

   Эбель от души рассмеялась.

   - Забавно. Интересные Вам снятся сны....