Внезапная страсть

- Подожди, Крессида, дай я закончу. - Он положил руки на стол. - Я не собираюсь копаться в твоем прошлом. Но я хочу, Крессида, быть близким тебе. По-настоящему близким.

- Дэвид, пожалуйста...

- Послушай меня, - сказал он. - Я знаю, что в душе ты привержена традициям, поэтому, если хочешь, мы поженимся...

Он вопросительно посмотрел на нее, на открытом симпатичном лице появилась робкая улыбка, и Крессиде стало мучительно стыдно. Что бы он сказал, узнав об их отношениях со Стефано? Она смотрела на него в отчаянии, понимая, что никогда никого не сможет полюбить так, как любила Стефано. Перед ней маячило мрачное тоскливое будущее, пугающее ее перспективой одиночества.

Она положила руку на руку Дэвида и, глядя ему в глаза, покачала головой.

- Ты слишком добр, Дэвид, - сказала она тихо. - Я очень польщена твоим предложением, но.., прости, я не могу выйти за тебя или стать близким тебе человеком, потому что мои чувства отличаются от твоих.

- У тебя кто-то есть, ведь так? - неожиданно спросил он.

Она ответила не сразу.

- В каком-то смысле, да, - наконец произнесла она. - Пожалуйста, не спрашивай больше.

- Не буду. Я представляю, о ком речь. Только ответь мне, Крессида, зачем встречаться с человеком, из-за которого у тебя такой несчастный вид?

Именно потому, что я не встречаюсь с этим человеком, подумала она в отчаянии, когда они встали, чтобы идти. Эту роль прекрасно исполняет Эбони.

До премьеры оставалась всего неделя. Стефано по-прежнему не появлялся. Перед самой премьерой Крессида почувствовала, что ее, как и остальных членов труппы, захлестывает какой-то безудержный оптимизм.

- Мы просто не можем провалиться, дорогуша. Мы произведем фурор! - со смехом произнес Адриан, поднимая Крессиду в воздух за час до начала спектакля. - Ну-ка, повторяй за мной:

"после хлеба с маслом мы - самая необходимая вещь!"

- После хлеба с маслом мы - самая необходимая вещь, - послушно захихикала Крессида; ее руки лежали у него на плечах, шелковистые рыжие волосы развевались как красное знамя. Его настроение передалось и ей, и, когда он опустил ее на пол, Крессида увидела Стефано, стоящего позади и смотревшего на нее. На его смуглом суровом лице не отражалось ни малейших эмоций, и сердце ее сжалось, когда она поняла, что это бесстрастное выражение лица свидетельствует о его безразличии к ней. Когда они только поженились, он безумно ревновал ее к каждому мужчине, осмелившемуся лишь взглянуть в ее сторону. Его холодное безразличие достаточно убедительно говорило о том, как мало она для него значит теперь. Она сглотнула:

- Ты будешь сегодня на спектакле?

- Почему ты спрашиваешь? - спросил он с издевкой. - Тебя это волнует?

Она повернулась, не желая, чтобы он увидел ложь в ее глазах:

- Не могу этого сказать. - Она сделала шаг, чтобы уйти, но его голос остановил ее.

- Крессида...

Она повернулась к нему, как будто он дернул ее за невидимую ниточку.

- Что?

В темных глазах было какое-то странное выражение.

- Я буду в зале. Буду смотреть на тебя.

Почему-то ей доставила удовольствие мысль о том, что он будет здесь. Она знала, что ей не следует думать об этом, потому что перед премьерой необходимо сосредоточиться, однако все ее мысли были по-прежнему связаны лишь со Стефано.

Она играла, как никогда. Для него. Она хотела показать ему, на что способна.

Ее монолог в конце второго акта сопровождался бурными аплодисментами, и она почувствовала прилив гордости. Это был трудный монолог - монолог женщины, переживающей, что сама толкнула мужа в объятия своей лучшей подруги. Очень искренний - он требовал большой сдержанности и внутреннего напряжения, и было нелегко уйти от банальности. Произнося его, Крессида всегда чувствовала, как будто перед всеми обнажает свою душу, однако сегодня, когда в зале был он, она выложилась полностью.

Выходя на поклоны в конце спектакля, она не хотела обращать на него внимание, однако против ее воли взгляд скользнул в ложу, где сидели Джастин со Стефано, и краска прилила к щекам, когда она увидела его довольную улыбку, увидела, как аплодируют его сильные оливково-смуглые руки.

Все еще сильно возбужденная, она прошла за кулисы, где отмечалась премьера. Лилось шампанское, все были сильно возбуждены.

Некоторые артисты решили остаться в театре до того, как придут первые газеты с откликами, всем очень хотелось знать мнение критиков о спектакле, но Крессида твердо решила, что останется там недолго, а потом уйдет домой. Впервые за последние дни она почувствовала, что сможет наконец-то по-настоящему заснуть.

Она стояла с бокалом минеральной воды, поскольку пить шампанское не хотелось. В эту минуту появился Стефано и остановился рядом с ней. Он был один. Его шикарной любовницы не было видно. Он с минуту смотрел на нее, затем удивленно поднял черные брови, увидев содержимое ее бокала.

- Ты не пьешь? - заметил он. Его вид в черном вечернем костюме опасно сказывался на ритме ее сердцебиения.

- Я еще не знаю, есть ли основания для торжества, - с трудом произнесла она, чувствуя, как внезапно пересохло в горле.

- Есть, - сказал он безапелляционно и посмотрел ей в глаза.