Внезапная страсть

Селина улыбнулась. Да, она решила поступить именно так: отдаться Тревору, чтобы всю оставшуюся жизнь вспоминать счастливые мгновения в его объятиях.

Из кухни вышла Золя и окликнула:

– Мадам, готово ваше любимое медовое печенье.

– Ммм. Спасибо, чуть позже. Сейчас надо поговорить с Джастином.

В кабинете хозяина не оказалось. Селина сняла с полки книгу и подошла к окну, чтобы дождаться его возвращения. Ей нравились ставшие привычными беседы, причем особенно привлекали участившиеся в последнее время рассказы отца о Треворе. Теперь, приняв важное решение, она по-новому осознала значение семейных историй.

В задумчивости Селина опустилась на низкий подоконник, однако промахнулась и неловко шлепнулась на пол. Книга и подушка оказались сверху. Не чувствуя боли, она тихо рассмеялась, встала и наклонилась, чтобы положить подушку на место.

Интересно: подоконник оказался не сплошным, а с петлями. Значит, под крышкой существовало пространство. Селина подняла сиденье и заглянула внутрь: темно. Засунула в ящик руку и вскоре нащупала рулон бумаги.

Вытащила находку на свет, развязала бечевку, развернула пергаментный свиток и обнаружила старые архитектурные чертежи. План особняка Карлтон-Окс?

Просмотрела лист за листом, ничем не заинтересовавшись. Рассмотрев чертежи второго этажа, выяснила, что никто из нынешних обитателей не жил в помещении, предназначенном для него изначально. Фелиция обосновалась в бывшей детской, а та комната, которую сейчас занимал Джастин, на чертеже называлась запасной спальней.

Изменился ли порядок после смерти жены и матери? Чувствуя, что лезет не в свои дела, Селина начала скручивать чертежи и вдруг замерла в изумлении: та комната, которую отвели ей, была отмечена как спальня мистера Андруза, а Тревор жил в спальне миссис Андруз!

Будуары оказались совершенно одинаковыми, а соединяла их спрятанная в гардеробных потайная дверь. Чтобы ее открыть, достаточно было нажать на резную пластину в отделке камина. Так вот каким путем незаметно приходил и уходил Тревор! Лукавый искуситель…

Селина поспешно свернула чертежи, надежно перевязала рулон бечевкой, убрала в тайник и положила на место подушку. Бросилась вверх по лестнице, по пути едва не налетев на мистера Андруза.

– Добрый день, Джастин.

– И вам желаю доброго дня, леди, – озадаченно ответил хозяин.

Ворвавшись в свою комнату, Селина заперла дверь и убедилась, что задвижка прикрывает замочную скважину. Подбежала к французскому окну, чтобы запереть и его тоже, а шторы задернула с такой поспешностью, что едва не сорвала их с колец. Затем настала очередь камина: после нескольких неудачных попыток одна из резных пластин все-таки поддалась. С гулко бьющимся сердцем Селина подошла к шкафу. Осторожно раздвинула одежду, шагнула вглубь и оказалась перед открытой дверью. Затаив дыхание, переступила невысокий порог и оказалась в соседнем шкафу, зеркально отражающем ее гардеробную.

В воздухе витали терпкие, мужественные ароматы кожи и замши, смешанные с тонким, едва уловимым запахом самого Тревора. Голова закружилась. Пришлось пройти сквозь шеренгу шелковых, батистовых, хлопковых сорочек, отодвинуть вязаный жакет – тот самый, в котором он гулял с ней в саду. Глубоко вздохнув для храбрости, Селина вышла из шкафа и оказалась в спальне.

В ушах молотом стучала кровь, а руки и ноги дрожали от волнения и душевного смятения. Если рассматривать тайком чертежи означало шпионить, то как же следовало назвать этот поступок? Она присела на краешек огромной кровати, очень похожей на ту, в которой спала сама. Потом осторожно положила голову на подушку и попыталась представить, о чем думал Тревор, прежде чем подойти к камину и повернуть пластину.

Скоро лукавый ум принялся услужливо подсказывать, как достойно отомстить за вторжение, однако полезные размышления прервал донесшийся через шкаф громкий голос Мари: горничная барабанила в дверь ее спальни и настойчиво звала. Селина быстро поправила покрывало, вернулась к себе и повернула тайный рычаг в каминной панели.

– О, ради бога, Мари! Зачем же поднимать такой шум? Что случилось? – Селина раздвинула шторы и распахнула французское окно.

– Это я должна спросить, мадам, что у вас случилось! В чем дело, хочу я знать? Стучу, стучу в дверь и не слышу ответа. Обхожу вокруг и вижу, что окно заперто и шторы задернуты. Возвращаюсь, снова стучу – снова тишина. Уже решила, что здесь происходит что-то ужасное!

Мари взглянула с такой глубокой укоризной и так тяжело вздохнула, что даже невиновный ощутил бы угрызения совести, а Селина никак не могла считать себя таковой. Выдержав долгую паузу, горничная вошла в комнату и осмотрелась.

– В последнее время вы сама не своя, мадам. В чем дело?

– Будь добра, постарайся вспомнить, что в твои обязанности входит помогать мне, а не следить за мной.

– Вот-вот, так и есть. Опять вы не в духе, – проворчала Мари, убирая в шкаф стопку выглаженного белья. – Золя сказала, что будет рада, когда мальчики вернутся и приведут вас в нормальное состояние.

– Что?