Внезапная страсть

Он давно нашел Селину, но, поняв, что она ждет ребенка, решил ничего не предпринимать до разрешения. Тем более что снегу выпало очень много и путь предстоял трудный. А главное, индеец преданно, самоотверженно заботился о своей женщине.

Зима тянулась медленно – как и положено тянуться зиме. Со временем Волк начал сомневаться, захочет ли Селина вернуться в Луизиану, оставив младенца с отцом. Между ней и похитителем определенно сложились мирные отношения, но ни один индеец никогда бы не позволил своему ребенку уйти к белым людям.

Чем дольше Волк наблюдал за парой, тем тяжелее становилось на душе. Самое простое – украсть Селину, когда придет время. Но причинить вред ребенку или его отцу теперь уже казалось немыслимым преступлением. Поэтому Волк выжидал, позволяя времени делать свое дело, но ни на миг не забывая об обещании, данном умирающему другу.

Появилась и еще одна нешуточная проблема: Селину и ее спутника преследовали два охотника. Волк знал, что, если эти люди поймают белую женщину в паре с индейцем, последствия могут оказаться ужасными. Допустить расправы он не мог; странным образом оказалось, что теперь приходилось защищать обоих. Благополучие заботившегося о Селине человека представлялось не менее важным, чем ее личная безопасность.

Иногда абсурдность ситуации и бесконечная, медленно тянущаяся зима доводили Волка до отчаяния, а порой возникало ощущение, что время окончательно остановилось: ему по-прежнему шесть лет, и он беспомощно наблюдает, как враги выслеживают маму.

Селина давным-давно потеряла счет времени. Наверное, уже подходил к концу декабрь. Раздувшийся живот затруднял движения, и Белый Орел решил, что пора остановиться и дождаться рождения ребенка. В последние дни она уже почти не отходила от вигвама, спрятанного в лесной глуши и укрытого от снега и ветров.

Долго оставаться на одном месте было опасно. Белый Орел чувствовал, что рядом кто-то есть, и подозревал, что за ними следят охотники. Такое случалось и раньше, но пока всякий раз удавалось вовремя скрыться.

В то утро они вместе отошли от вигвама ярдов на двадцать пять, чтобы собрать хворост для костра. Селина увидела, как сияют на солнце снежинки, и восхищенно подумала: зачем нужны бриллианты, когда есть такая красота? Рассмеялась, подняла лицо к небу, с удовольствием вдыхая свежий хрустящий воздух.

И вдруг ощутила острый приступ боли – уже третий.

– Кажется, мой час скоро настанет, – сказала спокойно.

– Я готов, – последовал невозмутимый ответ.

Послышался выстрел, а потом и еще два, эхом отозвавшиеся в лесу. Белый Орел вздрогнул, в глазах застыло недоумение, однако уже в следующее мгновение показал на вигвам и спокойно произнес:

– Иди. Быстро.

Вместе со словами из горла хлынула кровь, окрасив снег в алый цвет. На груди расползлось алое пятно, кровь струей потекла из рукава.

– Настал твой нитсокан.

Он закрыл глаза и медленно, все еще сопротивляясь, упал.

– Нет, нет, пожалуйста! – Селина неловко повернулась в глубоком снегу и, схватив Белого Орла за руку, принялась тянуть в напрасной надежде дотащить до вигвама – лишь бы не оставлять здесь, в лесу. Запах свежей крови привлечет волков.

Она взглянула в неподвижное лицо и прикусила губу, чтобы не зарыдать. Что было силы уперлась ногами в снег и снова потянула. Живот пронзила острая боль, а спустя мгновение из нее хлынул теплый поток. Огненный обруч сжимался все крепче. Все происходило точно так же, как тогда, в первый раз.

– Нет, только не сейчас, – шепотом взмолилась она, обращаясь к неведомым силам. – Пожалуйста, только не сейчас.

Схватки становились все чаще и острее. Селина выпустила безжизненную руку своего верного, заботливого спутника и, согнувшись, почти поползла к вигваму. На краю леса, где снег был не таким глубоким, как на опушке, боль вспыхнула подобно молнии. Не в силах сопротивляться, с трудом дыша, Селина легла под березой.

Неужели все это правда, а не страшный сон? Нет, так не бывает, не может быть. Ребенок продвигался настолько стремительно, что добраться до вигвама было уже невозможно.

– Господи! – взмолилась Селина. – Не оставь, помоги!

Едва схватка миновала, она сдернула гетры и подняла платье выше бедер. Обливаясь потом, судорожно вздохнула. Новый приступ оказался еще более жестоким. Она обхватила руками дерево и постаралась подняться на корточки, как учил Белый Орел. Сомкнула пальцы и в поисках надежной опоры прислонилась к стволу спиной. Пот тек ручьем, застилая глаза, но вот и эта схватка миновала, и она снова вздохнула.

И вдруг замерла.

В чаще ощущалось движение. Волки. Даже сквозь пот были видны желтые голодные глаза. Звери подошли совсем близко, ребенок отказывался ждать, и теперь она молила лишь об одном: чтобы Белый Орел помог, подсказал, что делать.

Значит, это и есть ее нитсокан? Это он имел в виду, говоря, что в пути ей предстоит преодолеть нечеловеческий страх? Волки подступали, окружали, не отводя жадных глаз.

– Помоги!

Выстрел прозвучал так близко, что показалось, будто пуля со свистом пролетела мимо уха. Один из хищников с рычанием упал, остальные бросились прочь.