Внезапная удача (СИ)

Как бы душа ни сжималась от боли об узнанной беде, друзья послушно прошли в музыкальную залу следом за императрицей. Они видели, что и она, полная печали внутри, стойко держалась не смотря ни на что, подавая пример каждому принимать любые удары судьбы. Словно императрица вселенной, словно сама богиня виделась она им в роскоши каждого движения, чувства и одежд.

Она села у окна возле сидевших в ряд фрейлин и устремила взор к выступающему молодому артисту. Одно из самых любимых занятий утешало душу любого, кто здесь присутствовал. Музыка ласкала, лечила и давала надежду на нечто более прекрасное, более счастливое.

Оставаясь стоять в стороне, друзья следили то за выступающими, то за людьми вокруг. Только Алексей всё чаще и чаще возвращал взгляд к сидевшей среди фрейлин Софье. Прекрасно одетая, словно сама принцесса, она печально смотрела в пол, будто вынуждена находиться там, где не хотела.

Видеть её столь поникшей Алексей переживал всё больше. Так хотелось забыть обо всех строгостях да схватить в крепкие объятия, убедив, что вот, любовь и счастье здесь — бери да не отпускай. Но сразу за сим желание подкрадывалось чувство боязни, что подобная девушка никогда не ответит взаимностью, а сам он и вовсе не достоин даже пытаться сделать её счастливой…

— Граф? — прервал его глубокие тоскою размышления голос императрицы.

Она указывала на его друзей, уже рассевшихся к музыкальным инструментам, и Алексей понял, что пропустил, как их позвали выступить. Выполнив поклон, Алексей принял гитару, от протянувшему ту Николая.

Николай устроился к клавесину, сыграв несколько пробных нот да взглянул на Алексея. Тот сел на стул подле и приложил пальцы к струнам. Полившаяся нежная мелодия своей новизной и красотой сразу заставила слушателей задержать дыхание от наслаждения подобной аурой музыки.

Только Алексей будто не видел вокруг больше никого. Он играл на гитаре, отдавая той песню души, а взгляда не отрывал от Софьи. Она смотрела в ответ, не находя сил оторваться от волшебства его взора, столь сильного, пронзающего, столь кричащего о буре любви, томящейся в нём. Она чувствовала каждое слово, которое он пел. Чувствовала и жалела, что его любовь обращена к его пока неизвестной ей музе: видимо, самой прекрасной девушке на свете.

Софья прослезилась, еле сдерживая упрямо пытающиеся вырваться слёзы. Она даже и не подозревала, что каждое слово, каждая строчка песни — ей одной. Только немногие из зрителей стали догадываться о том, кому пел Алексей…

39 Часть

Тебе одной сказать хочу:

Люблю тебя, люблю тебя

Безумно, страстно, навсегда,

Но не решиться мне пока.

Пером взмахнув, я вновь пишу,

Как дорога ты для меня,

Как солнца луч и как заря,

Да яркая в ночи звезда.

Птица беды крылом взмахнёт,

Пытаясь погубить тебя,

Но защитить смогу всегда,

Не дрогнет ни пред чем рука.

Несчастий шторм пусть наплывёт,

Но знай, не страшно, здесь ведь я,

Слежу и сберегу, любя

Навек одну только тебя.

Алексей пел, отдавая через взгляд все чувства милой Софье, оторвать глаз от которой так и не мог. Песня за песнею он пел ей одной, что не смог не заметить и сидевший среди гостей Мамонов.

Его частые строгие взоры будто втихаря предупреждали ничего не замечающую Софью о неприятностях. Мамонов взирал то на неё, то на поющего столь нежно Алексея, а за ним, обратив внимание на его ухмылки, пока играл на клавесине, следил Николай.

Он кивнул Антону обратить внимание на Мамонова. Тот удивлённо взглянул, пока играл на другой гитаре, и так же понял происходящее. И не только они заметили молчаливые взгляды, бегающие от Софьи к Алексею. Сидевшие подле Софьи фрейлины ещё некоторое время молча переглядывались, после чего, в промежутке между песнями Алексея, Лиза шепнула соседке:

— А ведь поёт да смотрит в нашу сторону.

— Надейся, Лиз, — улыбнулась та.

— Мне кажется, Варя, или ты смеёшься надо мной? — заподозрила Лиза, на что Варя шепнула:

— Поговаривают, будто граф Аминов виды на Софью имеет.

— Бред, — строго сказала Софья, оглянувшись на услышанное.

— Вот видишь, они не вместе, а значит, мне дорога открыта, — стала вновь довольной Лиза и устремила влюблённый взгляд на поющего Алексея.

Покачав головой, Варя осталась при своём мнении. Слыша произошедшую беседу, сидевшая рядом с Софьей Александра склонилась к уху сестры:

— Софьюшка, извини, но смотрит он, действительно, будто на тебя.

— И ты туда же, — вздохнула та, снова попав под колдовские чары взгляда Алексея. — Другая в его душе.

Всё стихло, как и музыка. Довольная государыня была будто единственной зачинщицей данного музыкального дня. Она поблагодарила выступивших и улыбнулась своим фрейлинам:

— Голубушки, а порадуйте слух и девичьими пениями?

— С удовольствием, матушка-императрица, — поднялась сразу Варя и обратилась ко вздрогнувшей от такой неожиданности Софье. — Давно не радовал нас лучший голос двора! А я сыграю на клавесине!

— И правда, милая, — с мольбой в глазах взглянула Александра на сестру. — Порадуй. К тому же, — шепнула она еле слышно. — Смягчатся от душевного пения и наши родители. Они прибыли сюда с нашим братом, взгляни.