Внимание - чудо-мина!

Другие образцы взрывались при попытке их разминирования, я солдаты, производившие эту работу, получали тяжелые ранения; так, например, подобная мина весом в двести граммов оторвала у одного ефрейтора обе руки и выбила глаз. Было найдено также много мин замедленного действия. Подобное количество наши части повстречали впервые... Мы догадывались, что была обнаружена лишь весьма незначительная часть этих мин, всего один-два процента, и по дорогам, которые мы считали неминированными и безопасными, мины продолжали взрываться и дальше.

Кроме автомобильных дорог, мины взрывались на аэродромах, на железных дорогах, повсюду; но самое ужасное - минированные дороги и аэродромы. На аэродромах в день взрывалось до пяти мин, но никто не знал, где взорвутся следующие...

Однажды взорвалась мина неслыханной мощности в ангаре, где производились монтажные работы; при этом были убиты ценные специалисты. Этим ангаром нельзя было больше пользоваться. Взорвались мины на краю аэродрома, неподалеку от находившихся там самолетов; были раненые среди летчиков и были покорежены самолеты; эти повреждения были вызваны падавшими на самолеты комьями земли.

Использовались все средства для обнаружения мин. Были допрошены все пленные саперы. Мы объявили населению, что за каждую выданную мину будет даваться вознаграждение, а за укрывательство им грозил расстрел. К сожалению, однако, население выдавало весьма незначительное количество мин...

Уничтожение мин производилось в основном только пленными, которые при этом бывали ранены или убиты...

Враг, по-видимому, специально рыл ложные колодцы и закапывал в них куски металла и доски, плохо их маскируя... Зачастую на кусок металла ставилась мина, которая при малейшем своем обнажении взрывалась, и это вынуждало нас взрывать все подозрительные места.

На некоторых участках автомобильных дорог устраивались объезды из-за частых взрывов. Это замедляло движение и связь и увеличивало расход горючего вдвое и втрое.

Однажды мы были вынуждены свернуть с асфальтированной дороги, потому что на ней, неподалеку от зияющей ямы, валялась разбитая десятитонка: накануне она наскочила на мину замедленного действия и взорвалась. Шофер и его спутники были убиты. Нам пришлось потратить пять часов на тридцать километров, тогда как по дороге, которая была минирована, нам понадобилось бы на это всего пятьдесят минут.

Но самая опасная мина - это мина на железной дороге. Там, при крушении только одного поезда на участке, на котором было восстановлено нормальное движение, погибло более ста человек,,.

В самом городе и его окрестностях погибло много автомашин и несколько поездов, наскочивших на мины; сотни солдат, два года избегавших смерти, погибли от мин. Однако взрывы мин не прекращаются, обнаруживать их с каждым днем все труднее, а по показаниям пленных механизм многих образцов мин подействует лишь через три-четыре месяца; в течение остающихся трех месяцев мы потеряем еще много машин и поездов. Уже сейчас потери из-за мин, понесенные нами после захвата города, превосходят все потери, непосредственно связанные с его захватом...

Наше первое столкновение с планомерным минирование стоило нам очень дорого. Мы должны изыскать новые контрмеры, так как иначе нам придется строить на оккупированной территории новые автомобильные и железные дороги, аэродромы и склады. Нашей задачей должна стать борьба с минами. Не одолев их, мы не сможем свободно двигаться и действовать".

Так Харьков стал городом-вулканом, в огнедышащем кратере которого не замирал подземный гром. Так Харьков сделался рассадником невиданной эпидемии "минобоязни" среди солдат вермахта на Восточном фронте. Пир победителей был сорван. Огненные письмена на стенах Харькова предвещали гибель занявшей город шестой армии. Всего год отделял армию от страшного суда в Сталинграде.

...Генерал Георг фон Браун два-три дня почти не выезжает из особняка на Мироносицкой, редактирует доклад, подготовленный для него его штабом -доклад ставке фюрера о положении в Харькове. Специальный раздел доклада посвящен проблеме мин в Харькове: в ставке очень заинтересовались этой нелегкой проблемой, полагая, что вермахту еще предстоит столкнуться с ней не в меньшем масштабе в Москве и Ленинграде.

После гибели генерала Эрнста Бернекера и генерала - начальника штаба 3-го армейского корпуса - это случилось на глазах фон Брауна и потрясло его, как ничто на этой войне, - он уже редко радуется тому, что генерал-фельдмаршал фон Рундштедт отличил его превыше всех других командиров дивизий шестой армии и в знак особой милости назначил комендантом и начальником гарнизона Харькова.

Charkow! Даже название этого города звучит по-немецки, как воронье карканье на кладбище. Только на кладбище, по крайней мере, стоит могильная, мертвая тишина, а тут выматывают душу постоянные взрывы, далекие и близкие, и нет этим страшным взрывам конца!