Внимание: граница!

— По-казахски вы говорите?

— Нет. Почти нет.

Я расспросил подробнее о Волкове и Абдулине. Волков, командир отделения, 24 лет, сибиряк, комсомолец, служил почти два года, хорошо знал эти места, был дисциплинирован, внимателен, товарищи его любили. Абдулин, казах, местный, того же возраста, что и Волков, взысканий не имел, был принят в комсомол на заставе.

Ночью мне не спалось. Я терялся в догадках. Не может быть, чтобы в селах и аулах ничего не знали. Не говорят — значит, не хотят сказать. Но народ сейчас уже не тот, что в двадцать четвертом году, подросла молодежь, да и пожилые батраки уже не так оглядываются на баев, как раньше. Нужно ехать в села и аулы и там разговаривать с людьми.

Утром я с пятнадцатью пограничниками выехал с заставы.

В одном селе крестьянин сказал мне, что сам видел, как два пограничника вели двоих человек — у колодца они напоили лошадей и уехали. Дальше их тоже видели. А потом следы терялись. Тогда я решил поездить по соседним аулам и стоянкам, поговорить с людьми.

Украинец, у которого остановились мы на квартире, охотно рассказывал нам, о чем говорят в селе. Обычно новости он приносил, побывав в магазине.

— Ну, что ходили в магазин?

— Та ходыв жинке соли купляты, а соби сирныкив.

— Ну, что нового?

— За вас балакали: «Великый начальник кавав, шо бедний казах и кыргыз — хозяин гора, баран и земля».

— А еще о чем говорили?.

— Да все за этих пограничников, шо пропалы. Казах Бесимбаев размовляе, будто пограничников нихто не убив, а боны сами пишлы в горы. Но нихто ций брехни не повире.

— А что за Бесимбаев?

— Вин хитрый, як бис. Дуже ласкается перед баем Омаром Оспановым.

— А что, не тот это Омар Оспанов, что раньше Анненкову служил?

— Тот самый. Придуривается, шо любе Советску владу, тильки вин так любе Советы, як собака палку.

Через несколько дней после моего приезда ко мне явились баи. Все они были в новых чекменях, перехваченных широкими серебряными поясами.

— Кто вы такие и что хотите? — спросил я, выйдя во двор.

Один из них, небольшого роста, широкоплечий, с короткими руками, смуглый до черноты, сказал:

— Мы казахи. Я и мой товарищ приехали к тебе. Ты новый человек. Мы немного гостем будем.

Говорил он с почтением, его большие глаза выражали преданность.

Я пригласил их к себе в комнату, предложил папиросы «Казбек».

— Хороший джигит, — сказал короткорукий одобрительно, взглянув на всадника, изображенного на коробке.

— Что привело вас ко мне, почтенные? — осведомился я.

Новый человек приезжает аул — он наш гость. Казах ему мало-мало помогает. Мы привезли тебе баран. Хороший айран привезли. Ты большой начальник, и мы тебя уважаем. Хотим хорошо тебе делать.

— Спасибо за внимание. Я знаю, что казахи — народ хлебосольный. Такой закон у них. Но есть и закон советский. Он говорит, какой бы я ни был большой начальник и как бы вы меня ни уважали, но принять такой подарок я не могу. Если хотите продать, то скажите, сколько мне уплатить?

Баи нахмурились.

— Зачем нас обижаешь? — сказал старший. — Наш обычай и закон крепкий. Не берешь баран — приезжай гости. Завтра большой праздник у нас.

— А вот это другое дело. Я люблю ваши национальные игры.

Когда мои неожиданные гости, выкурив с достоинством по одной папиросе, удалились, украинец спросил меня: — А вы зналы, хто боны?

— Вижу, что баи.

— О ций, шо старшой, черный, — Омар Оспанов, чоловик нечистый. Вин всим голова.

Вспомнил я все, что слышал об этом человеке, и решил приглядеться к нему поближе.

— А этот, очень толстый, бритый? — спросил я хозяина.

— Це Кзылбай.

К вечеру ко мне вдруг заявился Мушурбек. Я очень обрадовался ему: ведь мы не виделись с ним целых два года. Но держался он так, словно мы едва знакомы. На мое радостное приветствие и вопрос, как он здесь очутился, ответил сдержанно:

— Лошадь ищу. Хороший иноходец. Уздечка есть, а лошади нет.

Хозяин-украинец с любопытством рассматривал его, сочувствовал, что тот потерял коня.

Только когда украинец вышел, Мушурбек улыбнулся мне:

— Да я и не ищу лошадь. Большой разговор есть.

— Откуда ты узнал, что я здесь?

— Новый начальник сказал. «Мушурбек, — сказал он мне, — ты знаешь, что твой первый друг приехал, он теперь будет начальником другой заставы». Я к тебе с новостями.

— В чем дело, Мушурбек?

— Ты знаешь Касымбая. Знаешь Зайсан. Десять дней назад сказала мне Зайсан, что Касым вернулся от бая Оспанова. Договорились нападать на соседнюю заставу, угонять много скота за границу.

— Спасибо, Мушурбек. От всей Советской власти спасибо. А у меня к тебе дело есть.

— Я всегда готов тебе помочь.

— Несколько месяцев назад у нас на заставе пропало два пограничника — Волков и Абдулин. Я сюда приехал, чтобы разыскать их следы. Абдулин — казах, из здешних мест. Ты казах. Тебе, как своему, быстрее, скажут. Поезди по аулам, «поищи» еще своего коня. Говори, что конь у тебя был серый в яблоках. На таком коне уехал и пропал Абдулин.

— Я сделаю все, что смогу.

— Только будь осторожен, Мушурбек. Очень дорог ты мне.

Мушурбек улыбался:

— За меня не бойся. Сам будь осторожный.

На другой день я отправился в аул на праздник.