Внимание… Марш!

Мы быстро смекнули, что необходимо не только тренировать десятки нюансов, но необходимо договариваться, как и что. Решили, что Семёнов стартует с палочкой в правой руке, потому что он бежит вираж (против часовой стрелки). Удобнее, чтобы палочка была снаружи виража. Тем более, что бежит он по бровке, чтобы сэкономить даже самые ничтожные десятки сантиметров дистанции. Передаёт Антоше в левую руку. Тем временем Антоша сместится правее и бежит дальнюю прямую по правой половине своей дорожки, с тем, чтобы Эдвин пробежал второй вираж вновь по левой бровке. Антоша вкладывает палочку Эдвину в правую руку. Эдвину опять же удобнее, чтобы палочка была снаружи виража. Я, в свою очередь, тоже прижимаюсь вправо и получаю палочку от Эдвина в левую руку. Так и финиширую.

Каждая пара передала эстафету раз по шесть. Шеф был удовлетворён. Даже за шесть раз можно впечатляюще обкатать технику передачи палочки. Что ж говорить о возможностях, скрытых в грядущих тренировках… На этом разминку перед завтрашним стартом решили завершить.

Мы расслабленно трусили заминочные круги. На ограждениях трибун тусили воркующие голуби. Солнышко весело грело раскрасневшиеся мордочки. Разогретые мышцы умоляли упасть на траву. Тем более, что газон заботливо подготовлен для очередного футбольного матча чемпионата СССР: подстрижен аккуратными широкими полосами – туда-сюда, а на изрытых бутсами пятачках подсажена свежая травка. Бровка и штрафные размалёваны известью. Теперь служащий устанавливает на угловых красные флажки. Всё по высшему разряду.

Помню, как-то неприятно ныла пятка – оборотная сторона жёстких дорожек. Они, безусловно, быстрые и реактивные, но ноги забиваются (и пятки отбиваются!) существенно быстрее.

На завтра собрались все. Открытие сезона – это всегда праздник. Внутриклубные соревнования чем-то напоминают олимпиаду (кстати, не за горами Сеул!): отменяются возрастные категории. Выступают все вместе, одной когортой: стеснительные румяные восьмиклассники и матёрые небритые прапоры.

В финале стометровки зарубились «ветераны». Лёха Пучков в своей тяжеловесной силовой манере опередил на десятку маститого Андрея Шляпникова47, чем потом основательно гордился. То есть – задавался, выкатив грудь и приладив пальцы в несуществующую на олимпийке петлицу. Меня поставили на третью ступеньку пьедестала. С личным рекордом. Полезно было раскатиться за столь основательным паровозом – тандемом Шляпникова и Пучкова.

Эстафеты в первоначальной программе не было. Это была импровизация нашего шефа. По второй дорожке бежал квартет мастеров, ведомый недовольным Шляпниковым, директива сорганизоваться которому поступила в последний момент. По четвертой стартовала наша отлаженная накануне команда.

Почётный судья по спорту, Нимруд Васильевич Томас48 привычно выстрелил из стартового пистолета, так же, как он делал это на московской олимпиаде. Стартовали Пучков и Семёнов. Старший Лёха легко привёз младшему Лёхе добрых пять метров. Но, в итоге, чуть ли не двумя руками всучил палочку барьеристу, который не особо понимал, что ему надлежит делать. Антоша легко сократил отставание нашей команды. Третий этап за мастеров (очередной вираж) доверили прыгуну в длину. Барьерист с прыгуном передали палочку исключительно коряво, воткнувшись друг в друга, благо не выронили её. Затем прыгун с непривычки взял слишком широко, практически выскочив на третью дорожку. В итоге Эдвин передал мне палочку намного раньше, чем её получил замыкающий Андрей Шляпников. Я ощущал за спиной дыхание и поступь настигающего монстра. Но, сто метров – слишком короткая дистанция, чтобы в одиночку исправлять накопившиеся ошибки. Мы выиграли с неофициальным рекордом СССР для нашей возрастной категории. Засчитать его не могли, так как статус наших соревнований не соответствовал требованиям по фиксации не только рекордов, но и спортивных разрядов.

Шеф стоял на трибуне рядом с Бартеневым, раскраснелся и сиял как начищенный медный рукомойник. Что-то возбуждённо втолковывал начальнику. Я готов был поклясться, что обещал тому более громкий и уже официальный рекорд на чемпионате СССР. Бартенев, как водится, молчал. Зачем озвучивать руководящую роль, которая и так всем ясна?

Я проковылял мимо, направляясь в раздевалку.

– Чего хромаешь? – окликнул шеф.

– Пятка.

– Зайди к доктору.

– Сама пройдёт, Никафёдч.

– Смотри у меня. Через неделю «Лужники».

Я и так знал, что скоро чемпионат Москвы. Чего напоминать? И далеко не был уверен в том, что боль в пятке рассосётся сама. Скорее наоборот. Знал, что экзекуции рано или поздно не избежать. Но пилить к доктору не хотелось. Чтобы упустить заказной автобус в Серебряный Бор, а потом пилить на троллейбусе? В раздевалке я встретил Лёнча.

– Как дела?

– Мы с Максом оба взяли два десять. По попыткам ноздря в ноздрю. Пришлось обняться на второй ступеньке.

– Чтобы не спихнуть друг друга? Заклятые друзья и закадычные сопернички, – съехидничал я.

– Чтобы фотографу кадр не запороть, – поправил меня Лёнч, заряжая молнию олимпийки в ползунок.

– Ты Максу рожки не подставил?