Внимание: неопитеки!

— А что с ними случится? Живут, процветают. Плодятся.

— Как так? Разве их не уничтожили?

Чатраги поднял голову и удивленно уставился на меня.

— Уничтожили? — он хохотнул. — Ребенок вы, Рэй! А деньги?

— Какие деньги?

— Те, что угробили на них почти за два десятилетия. Или вы думаете, что Моллини на свои собственные сбережения занимался выведением этих милых зверьков?

— Да нет, почему же... — смущенно пробормотал я.

— Так вот: компания всадила в это предприятие чертову уйму миллионов, и ей совсем не улыбалось потерять это огромное стадо математически одаренных обезьян. Она столкнулась с генштабом, и они совместно надавили на президента. Нанятые крючкотворцы без труда доказали этим ослам из сената, что неопитеки являются всего лишь биологическим эквивалентом электронно-счетных машин, у которых кое-что испортилось в системе регулировки. «Ведь случайные взрывы на химических комбинатах никогда не являлись основанием для запрещения химического, производства. Почему же тогда, — патетически тряся рукавами, вопрошали они, — почему в данном случае после почти обычного производственного несчастья мы должны уничтожать такую обещающую отрасль промышленности?» Представители генштаба многозначительно намекали на свои таинственные преимущества, достигнутые с помощью неопитеков, и требовали полной секретности в отношении всего, что касалось этих обезьян. К тому же компания, прослышав о том, что готовится какое-то расследование, весьма решительно аппелировала к президенту с просьбой оградить ее от возможного промышленного шпионажа и утечки информации. В общем, президент, в конце концов, отменил всякое расследование, а компания получила во временное владение солидный кусок Бантийских гор, с тем, чтобы постепенно выловить оттуда всех сбежавших неопитеков. Газеты, сначала что-то невнятно писавшие о трагедии на одном из заводов электронно-счетной аппаратуры, после всего этого словно набрали в рот воды: им дали понять, что не следует совать нос в это дело.

Я слегка обалдел от всего, что узнал за сегодняшний день. Боже милосердный, происходят такие события, а мы в своем заштатном Хамполе живем как бактерии, умеренно размножаемся, жрем и сладострастно сплетничаем, не видя ничего дальше собственного носа. Если и дальше так пойдет, то жители Хампола могут в один прекрасный день обнаружить, что календари всего остального мира показывают время на полвека больше, чем их собственные.

— Ну и как, — робко поинтересовался я, — удалось выловить хоть часть этих обезьян?

Чатраги вяло махнул рукой и сказал сквозь зубы:

— А, какая там часть! За все годы несколько полудохлых детенышей и несколько искалеченных в стычке с солдатами взрослых экземпляров. Они чертовски осторожны и умны. И вот теперь, — Чатраги оживился, сел на кровати и, сильно жестикулируя, продолжал, — когда стало ясно, что пять лет потеряно впустую, и теми нерешительными полицейскими мерами, что пытались осуществить федеральные войска, ничего не поделаешь, — только тогда правительство решило взяться за обезьян всерьез. Причем, заметьте, Рэй, вся операция по-прежнему окружена строгой секретностью. Для чего, спрашивается. А как же, что скажут избиратели, если они узнают обо всем, какой шум поднимет мировая пресса! Избежать огласки, любой ценой избежать скандала! — вот о чем пекутся сейчас в первую очередь наши господа сенаторы. А поскольку они никогда не сталкивались ни с чем подобным, то и методы они избирают наиболее доступные их пониманию. Приглашаются полковники, поднаторевшие в мелких пограничных провокациях и разгонах демонстраций, и разрабатываются соответствующие планы А меня, поскольку я остался единственным, кто хоть что-то знает о неопитеках, берут консультантом.

Чатраги вскочил и забегал по комнате, отшвыривая ногами стулья, попадавшиеся на его пути.

— Безобразно упущено время. Никто сейчас даже приблизительно не может сказать, сколько сейчас насчитывается этих обезьян и каков ареал их распространения. Все данные составлены с точностью до трех крокодилов. — Чатраги зло фыркнул и уставился на меня сквозь очки круглыми совиными глазами, словно я был одним из тех господ сенаторов, по вине которых неопитеки доныне разгуливают на свободе. — Верховья Дизары! Великий боже, ведь это сотни квадратных километров хребтов, ущелий и джунглей. Малоисследованная территория. Я представляю, чем это кончится: потопят в болотах с десяток солдат, несколько бронетранспортеров, случайно подстрелят одного-двух неопитеков, вернутся сюда грязные и злые и на том успокоятся.

Он замолчал и полез в задний карман за фляжкой, но она оказалась пуста. Тогда он потащил меня в офицерский бар, расположенный где-то в подземелье, куда надо было добираться на лифте. Там он нагрузился столь основательно, что мне пришлось потом тащить его на себе.

На другой день прибыли еще солдаты. Они толпами вываливались из бронированных недр пузатых десантных вертолетов, тускло отсвечивая на солнце круглыми металлическими головами.