Внимание: неверный муж!

Как же это спросил у нее Ванька, когда еще лежал на больничной койке… Ты, спросил, когда догадалась, что Ленька был грешен не только в изменах супружескому долгу? Кажется, так… А она лишь пожала плечами и припомнила позднюю осень, когда в очередной раз пасла своего блудливого супруга в забытом богом районе. Так вот тем районом и была улица Набережная. Когда Синюков назвал адрес Хаустова, у нее в голове будто что-то щелкнуло. И потом… с этим покушением на Леньку… Чем больше она думала, тем больше склонялась к мысли, что все это проделал он сам.

Рана была пустяковой – это раз. Осколки от бутылки в ведре – это два. Какой преступник, ограниченный во времени, додумается копаться в помойном ведре, пряча туда осколки? Причем для начала их нужно было еще с пола собрать. Бутылку с Ванькиными отпечатками он припас, конечно, неспроста. И неспроста велел ей спрятать окровавленную бумагу поглубже в ведро – чтобы она ту бутылку нашла. Ведь про шпионский зуд супруги Ленька хорошо знал…

Все у него вроде сошлось: и сам в пострадавших, и Ваньку заодно подставил. Только уж очень наворотил он, да и перемудрил некстати. Паниковал, наверное, торопился. Собрал осколки, а видимо, зря. Полежал, подумал. И понял, что лучше бы они на полу валялись. Так правдоподобнее было бы, но что сделано, то сделано. И коли нужда была Ваньку подставить, нужно было, чтобы она на эту самую бутылку наткнулась. Только что ж так паниковал, с чего так распсиховался?

На этот вопрос ответил ей уже Иван, вспомнив, как Лида рассказывала ему о том, что послала со своей почты в адрес Аси заказное письмо с полной историей своей несчастной жизни и не менее несчастной любви. А письма-то Ася так и не нашла! Когда была на даче, Ленька ей про письмо сказал по телефону, а потом, когда вся история закрутилась, она про него и забыла. Но вспомнив, могла и не найти. Потому что Ленька письмо вскрыл, прочел и жутко перепугался. Он-то думал, что все останется в тайне, а тут такое… Да еще эта девушка пропала, а она могла изрядно подпортить жизнь как лично ему, так и его налаженному бизнесу…. Вот он с сообщниками и придумал историю с покушением и собственным похищением, зная, как Ася по-собачьи преданно относится к супругу. Придумали, видимо, в тот самый момент, когда она сидела в гостях у подруги и пила с ней вино. Бандиты никак не могли знать, что Иван проявит на сей раз поразительную выдержку и не пойдет у нее на поводу, зато искренне надеялись, что Ася проявит твердость и сдаст своего сводного братца милиции, предъявив его отпечатки.

Все пошло по-другому, все не так…

Да и Ванька сам дел наворотил, начав следить самостоятельно, без чьей-нибудь помощи за преступниками. Додумался он! Додуматься все додумались, а толку что? Сам едва не погиб.

Обо всем этом они часами говорили друг с другом. Придумывали, додумывали, сопоставляли, звонили Синюкову и делились с ним своими соображениями. Тот слушал, поправлял и вместе с ними чесал в затылке, пытаясь воссоздать полную картину преступления без показаний самих преступников.

Как оказалось ближе к вечеру, когда мужчины вернулись в сопровождении Игоря Синюкова, они совершенно точно просчитали действия бандитов. Все было именно так. За исключением эмоций, конечно. Тут уж упражняться в дедукции им всем было не под силу.

А эмоций было много. Злых слез, проклятий и угроз. Это почти и не удивляло. Удивляло дикое сожаление Хаустова по поводу того, что он не рассчитал удар и Лида осталась в живых. Ну и Ленькино сожаление на предмет покушения на самого же себя. Не продумал, говорит, в деталях. Спешил, сначала раскидал осколки по кухне, потом решил собрать, подумав, что Ванька бы осколки не оставил. Потом полежал, полежал на полу и вдруг понял, что отпечатки на бутылке не пригодятся, а должны же. Наскоро все придумывал, вот и просчеты…

– Лида портила им всю картину, – сообщил довольный Синюков, без устали таская с блюда румяные пироги. – Она могла очнуться и начать давать показания. В вечер покушения она расплакалась и рассказала вашему мужу про Ивана, его визит и даже запылившуюся бутылку показала с недопитым вином. Просила Леонида развестись и разыскать сестру. Тот наобещал ей семь верст до небес и рванул домой, откуда сразу позвонил сообщникам. Те приняли решение девушку ликвидировать. Ну, а чтобы все походило на убийство, совершенное на бытовой почве, стрелять в нее они не стали.

– Думаю, как бы не я, вывезли бы они ее в свой бункер да замучили до смерти, – задумчиво вставила Ася.

– Нет, они боялись так поступить. Две пропавшие сестры, пересекшиеся с Хаустовым, – это уже перебор. Да и не боги они были, в конце концов, чтобы идеальное преступление совершить. Ошибка на ошибке.

– Что ж тогда так долго оказывались безнаказанными? – подал голос Константин Иванович, поигрывая чайной ложечкой в кружке.

– Так ведь сигналов никаких не было, пострадавших как бы тоже не было… Если бы не ваша дочь, они могли бы еще очень долго безнаказанно творить свои безобразия…