Вниз и влево (СИ)

Только тут он заметил, что в поместье царит небывалое оживление: бегают военные, к воротам из укрытий катятся один за одним грузовики отряда… Оглянувшись на Эльзу, Вальтер отправился узнать, в чем дело. Но там всем было не до него; он только понял, что в столице был какой-то бунт или попытка переворота, но она провалилась, а теперь восставших усмиряют силами армии. Канцлер Энгельберт Дольфус был убит, Отто носило черт знает где, а барон…. Барон фон Лейденбергер пропал, как в воду канул!

Вот это новости, подумал Вальтер, припоминая, что за день на дворе. Выходило 25-е июля.

…В середине дня вернулся Отто. Сказать, что на нем лица не было — значит, не сказать ничего. Он был изранен, измотан, глаза его ввалились, но главное — от висков к затылку теперь белела седина. Приехал он в незнакомом черном фургоне с крытым кузовом, привез троих раненых из отряда и еще что-то, накрытое брезентом. Отдав краткие распоряжения, он двинулся к эльзиной башне. Вальтер вышел ему навстречу.

— Эльза… — начал он было, но тот глянул на него так, что фраза застряла у бедняги в горле.

— Не время, — тихо и бесцветно сказал Отто, — Вы — медик «Бальмунга», Дитце. Там раненые. Позаботьтесь, — и направился в башню, чуть не задев Вальтера.

Не смея возражать, Вальтер ушел к раненым, — а когда вернулся, то по ошибке вместо эльзиной спальни спустился в подвал, в лабораторию. Там он увидел, что Отто лежит, распростершись в пятиконечной раме «Третьего глаза», и пытается вызвать призрак барона. «Проверяет, жив ли патрон», — понял Вальтер. Сам он вошел неслышно, и Отто его не заметил.

Скоро тот отключил контакты и выбрался, — а вернее, сполз на пол из железной пентаграммы. Отто был в небывалом состоянии: он коротко разрыдался, потом засмеялся, и, шатаясь, вышел прочь. Призрак на зов не явился, и он решил, что барон жив.

Вальтер вжался спиной в шкаф, почему-то очень не желая быть замеченным в такой момент. Выждав, когда шаги стихнут, он двинулся было наверх, но там опять послышалось движение. Это вновь был Отто! На сей раз он спустился на механическом подъемнике, потому что на плече принес сильно изуродованный труп. Труп был в незнакомой, но весьма красивой черной форме со сдвоенной молнией на лацкане. Отто свалил его с плеча на стол и подключил к установке. Сам же он влез в пентаграмму и, как понял Вальтер, попытался вызвать спирита для «допроса», — но не тут-то было! Черт его знает, что стряслось, но он с воплем сорвал с себя крепления, прервав сеанс. Минуты через три он отдышался и запер труп в холодильнике с шифром, а сам ушел, наконец.

Когда же Вальтер тихонько вернулся в спальню, оказалось, что показатели Эльзы снова рухнули вниз…

* * *

Так повторилось еще два раза. В лаборатории стояли видеокамеры наблюдения, как и в эльзиной спальне, — да, она сама их некогда сделала, чтобы он мог отлучаться от ее постели. И на переносном мониторе Вальтер видел, как Отто притаскивает одного мертвяка за другим, подключает к «Третьему глазу и пытается «допросить», — но все зря. Он не выдерживал почему-то этой привычной уже операции, заходясь в крике, словно его бросали в котел с кипятком. И так же билась и кричала в это время Эльза, подключенная к тому же «Третьему глазу» через все приборы, что были вживлены в ее тело.

Взаимосвязь тут была настолько очевидна, что в третий раз Вальтер решительно двинулся вниз, дабы прекратить эти спиритические выходки… и запнулся. В этот момент он был почти вынужден себе признаться, что он панически боится Отто, — боится с первого дня знакомства, инстинктивно, без явных поводов. При Эльзе и бароне это было как-то переносимо, но один на один с механиком он чувствовал себя как в клетке с хищником. А тут была явно темная история, да еще связанная с какими-то военными, а от военных дел отряда Отто его всегда бескомпромиссно отстранял. Что, если он не должен был все это видеть? А что, если Отто узнает, что он это видел? Этому типу ничего не будет стоить позаботиться о его молчании — о, Вальтер это чувствовал! Тем более, что «усовершенствования» Эльзы были окончены, и услуги врача больше не были нужны… Вальтер страдальчески сморщился, борясь с собой. Больше всего на свете он боялся оказаться трусом. Но тут возникла спасительная мысль: а ведь врач Эльзе вновь понадобился! Поэтому он не может рисковать собой, иначе кто ей поможет, если что?

Единственное, на что его хватило — это найти Отто и робко спросить, не было ли сбоев техники, работающей на принципах фройляйн Эльзы. Ее состояние крайне нестабильно; с чем, по мнению Отто, это может быть связано? Может быть, стоит отключить всю подобную технику, чтобы не рисковать здоровьем фройляйн?

Отто посмотрел своим обычным тяжелым взглядом и ответил, что он обдумает слова Вальтера и примет меры, чтобы здоровье Эльзы не пострадало. Это в интересах их всех. Как сейчас она себя чувствует? И пусть Вальтер назовет точное время кризисов.

Вальтер ответил и назвал.

— Всё? — спросил механик; не дождавшись, пока врач закончит колебаться, он кивнул, развернулся и ушел.

* * *