Вниз по течению-1

— Помолчи! — прикрикнул усатый. — Раскомандовалась. Хватит того, что нас со шлюхой застанут. А мы на посту.

— Зачем же делать так, чтобы застали, дурачок? — улыбнулась Найра, игриво дёргая его за ус. — Мы с Долли никому ничего не расскажем.

«Честное пионерское!» — едва не поддакнула Мира, но вовремя спохватилась. Пора забывать шуточки старого мира.

— Давай, запустим, — после паузы предложил безусый. — Раз Найра её знает.

Усатый хмурился, но лук опустил.

— Запустим, — проворчал он. — А последствия? В реку окунуться захотелось?

Безусый промолчал.

— Откуда у тебя лодка Гая? — спросил усатый.

Мира устало вздохнула:

— Говорю же, подарил.

— Рассказывай! С какой это стати он стал бы тебе такие подарки делать? За лодку рассчитываться надо полжизни.

— Так он её наставником был, — перебила Найра. — На состязании мокрозяв.

— Вот именно! — подхватила Мира, решив во всем положиться на рыжую. Попутно отметила про состязание мокрозяв. Надо будет при случае разузнать о нём побольше.

— И что с того? — упёрся усатый. — Впервые слышу, чтобы наставники ученикам лодки дарили. Мутите вы, девчонки, как я посмотрю.

Мира с надеждой посмотрела на рыжую: «Придумай что-нибудь!»

— Нет, Долли, ты слышишь: мы мутим! — возмущению Найры не было предела. — Я сама была с Кривым Фремом, когда он врезал Гаю за то, что тот обещал лодку ему, а отдал ей. Ну и веселуха тогда была!

— Я слышал о том, что Кривой Фрем Гаю врезал, — вставил безусый. — Оказывается, вон из-за чего.

— Понял?! — захрипела Найра, торжествующе глядя на усатого.

«Ещё появиться не успела, а уже отжигаю», — мрачно подумала Мира.

В устремлённых на себя взглядах стражников, она видела явное недоумение от вкуса Гая. Да, что есть, то есть — в огромном плаще до пят и с перевязанной рукой, она не сэкси.

«А вот да! Взял и отдал лодку мне!» — мысленно заявила Мира и прямо встретила взгляд усатого.

— Так вы меня запустите? — крикнула она.

— Давай пропустим, — предложил безусый. Было видно, что ему хочется поскорее закрыть этот вопрос.

Он по пояс высунулся из окна, обшарил глазами лодку.

— Говоришь, у островных была?

— Да, — ответила Мира, понимая, куда он клонит. Похоже, взяточничество и здесь в ходу.

— Много наторговала?

Ну вот, пожалуйста, вам! Мира достала из кармана джинсов мешочек с камнями и показала стражникам.

— Не густо, — заметил усатый.

— Давай уже запустим, — повторил безусый и, бросив взгляд себе за спину, добавил. — Скоро смена караула.

Усатый махнул рукой: мол, уговорил.

Безусый скрылся из окна, и вскоре решётка с громким, противным скрежетом начала медленно подниматься.

Миру пробрала нервная дрожь: the show must go on.

Глава 4. Найра

Стоя наверху, Найра наблюдала за тем, как девчонка неловко гребёт, заплывая в гору. Вокруг неё — то опережая, то отставая — вертелся страх.

Некоторые думают, что страх можно только в глазах человека, в дрожи рук, сведённых плечах. Не-е-ет, милейшие. Страх — живой. Точно потерявшийся пёс, он рыскает по улицам Города, жмётся к стенам домов, заглядывает в глаза каждому прохожему — не его ли это хозяин. И, лишь почувствовав отклик, пристаёт так, что уже не оторваться.

Впервые Найра увидела страх, когда ей было пять. Он ворвался в коморку, где они жили, вместе со стуком окованных железом сапог хранителей. Мама вскочила с топчана и закрыла собой Найру с малышкой Фридой. Страх по-хозяйски прошёлся по крохотной комнате, смахнул со стены зеркало. Оно упало на пол, разлетелось на осколки, и в каждом из них отразилась комната, наполненная чужими людьми. Много-много комнат. Гай рассказывал, что в Башне тоже много комнат — снизу вверх, справа налево. Настоящий улей. Вообще никто из лодочников не любил рассказывать про Башню, да и Гай лишь раз проговорился, когда вместе грибы курили. Сказал и тут же замкнулся, стал угрюмым, и уже ничто не могло его развеселить. Даже когда Найра стала задницей раговаривать. Все обычно катались от смеха, а он вдруг вскочил, схватил её, распрямил, развернул к себе лицом и, глядя в глаза, отрывисто сказал:

— Никогда так больше не делай.

— Не хочешь, не буду, — сконфуженно пробормотала она, одёргивая юбку.

— Не только со мной. Ни с кем не делай. Нельзя так себя опускать, понимаешь?

— Хорошо, хорошо, не злись, — она попыталась погладить его, но Гай перехватил её руку и сказал:

— Вот, послушай:

мои глаза бредут, как осень,
по лиц чужим полям.
Но я хочу сказать вам —
мира осям: «Не позволям!»[Стихи Велимира Хлебникова]

Он говорил ещё про саблю и какого-то шляхтича, Найре запомнилось только начало. Странное. И сам он был странный. Найра до сих пор нет-нет, да вспоминала тот вечер. Разговаривать задницей конечно не перестала: клиентам шибко нравилось, некоторые только за это и платили, но теперь каждый раз, будто что-то сдерживало, и гордости, что ничья задница не разговаривает лучше — уже не было.