Вниз по великой реке

Его величество посмотрел на Робин. Та как раз взяла немного мокрой пряжи и принялась прясть. Потом он уставился на меня – как обычно, словно поддразнивал.

– Пушистик, – заметил он, – но всем же известно, что шерсть садится. Иногда я начинаю подозревать… А у варваров есть женщины-маги? Думаю, ты могла бы быть одной из них.

– Нет, ваше величество, я не волшебница.

– А в таком случае можешь ли ты поклясться, что вся эта возня с ткачеством затеяна не ради какого-то другого мужчины? – пристал он.

У меня сердце екнуло, но я ответила:

– Это не для смертного, ваше величество.

Его это успокоило, хотя и не до конца, и он подошел к двери взглянуть на дождь. Хэрн сидел у выхода, прислонившись к каменной стене, и тоже мрачно пялился наружу. Озеро кипело и бурлило. Почти у самых моих ног вода среди камышей шла пузырями. Я то и дело, закончив очередной ряд, косилась в дверной проем. Горы окружали нас со всех сторон: высокие зеленые склоны, еще более высокие коричневые, и надо всем этим – черно-синие вершины, окутанные облаками. Теперь, когда дождь начал ослабевать, я расслышала шум несущейся со склонов воды. По каждому углублению и желобку бежали ручьи. Некоторые находились так далеко, что казались белыми штрихами, наподобие следа проползшей улитки; другие же, поближе, мчались по камням, поднимая водяную пыль.

– Думаю, отсюда мы далеко на лодках не уйдем, – произнес король и отвернулся, вполне довольный.

Пожалуй, он был прав. Нам придется покинуть Реку. Она впадала в озеро, протекая через узкую расщелину между скалами. Думаю, течение там бурное. А над этой расщелиной, на самой высокой и черной горе я разглядела белую полосу. Должно быть, это и был исток нашей великой Реки.

Хэрн тоже его заметил.

Столько всего произошло, а ткать совсем некогда! Хэрн смотрел на тростник у нас под ногами.

– Прилив начался. Глянь, течение пошло в другую сторону.

Я перегнулась через станок. Пузырьки, пена и мелкие веточки, которые прибило к берегу, медленно двигались вдоль него, к той самой расщелине. На мгновение показалось, будто Хэрн прав. Потом я спохватилась.

– Но прилив не добирается даже до Шеллинга!

Мы поискали взглядом Танамила, чтобы спросить его, что все это значит. Робин пряла, сидя с другой стороны дверного проема, а Танамил склонился над ней. Наших взглядов он не заметил. Эти мне влюбленные!

– Джей! – позвал Хэрн. – А разве здесь бывает прилив?

Тот подошел поближе и взглянул на воду. Меня он будто не замечал.

– Нет. Прилив доходит только до Красной реки. Это, наверное, водоворот. Вода быстро проносится через середину, а по краям отстает. Понимаешь?

Культя его дернулась, как будто он хотел рукой указать на озеро.

Посреди озера начали образовываться волны. Я почему-то не очень поверила в слова Джея. Уж слишком это все походило на прилив.

А потом бурлящая вода докатилась и до тростника под дверью. Вспенился белый гребень, и мы с Хэрном тут же промокли. Посреди этого гребня из воды показалась голова и плечи матери. Мать, в отличие от нас, была совершенно сухая. И разгневанная.

– Танамил! – позвала она.

А тот вскочил и вытянул руку, как будто пытаясь отстранить ее.

– Я не могу общаться с тобой, – виновато произнес он.

– Но я должна с тобой говорить! – отрезала мать, сделав упор на слово «должна». – Танамил, тебе доверили стоять на страже! Отвлекись от Робин хоть ненадолго и посмотри, что творится вокруг! Канкредин приближается. Он со своими магами уже одолел половину Реки. Они гонят мои воды перед собой.

– Но… – непонимающе протянул Танамил. – Как, без Гулла?..

– Звитт рассказал им, что Гулл – мой сын. Канкредин понял, что его одурачили. Он возьмет вместо Гулла Хэрна или Робин. Колдун знает, куда они направились. Глупец! Забери волшебную накидку у короля и немедленно покажи Танакви, что с ней нужно сделать!

Мама развернулась. Белый гребень вскипел и опал. А над озером взмыл большой лебедь.

Наверное, королю и его людям мать все это время виделась как лебедь, который плавал у кромки воды и клекотал. Пока она давала указания Танамилу, воины принялись подбивать друг дружку взяться за лук, приговаривая, что у лебедя вкусное мясо. Едва лишь я оправилась от потрясения, вызванного словами матери, как Джей сказал:

– Эх, будь у меня обе руки, он бы от меня не ушел!

Вот теперь я невзлюбила Джея.

Утенок, пригнувшись, протиснулся между братом и ткацким станком.

– Где накидка? – тихо спросил он.

– В королевской лодке, в сундуке, – прошептал в ответ Хэрн. – Я сейчас учиню какой-нибудь переполох, а вы с Танакви заберите ее.

Я посмотрела на Танамила. Он бурно закивал, но вытянул руки вперед, изобразив, будто они связаны, – хотел так показать, что ничего не может сделать.

– Приготовьтесь! Как только поймете, что на вас никто не смотрит, – бегите! – прошептал Хэрн.

Я с трудом заставила себя притворяться, будто тку.

Утенок же выдернул из воды пучок камышей и принялся лениво плести небольшую циновку. Вид у него был такой, словно ему до смерти скучно.