Вниз, сквозь ветки и кости

Разумного ответа не последовало, и они продолжили спуск – вниз, вниз, вниз, вниз – мимо земляных стен с корнями деревьев, а позже с огромными белыми костями животных, которые бродили по Земле так давно, что это вполне могло считаться сказкой.

Так они шли – вниз, вниз, вниз, – две маленькие девочки, такие разные и такие одинаковые. У них были одинаковые лица; они смотрели на мир одинаковыми глазами – синими, будто небо после бури. Обе одинаково белокурые; их волосы были настолько светлые, что в сумраке лестничного пролета казалось, будто они светятся, но у Жаклин они свисали длинными локонами, а у Джиллиан были коротко острижены, обнажая изящную линию шеи. Теперь они двигались и замирали, осторожничая, словно опасались, что в любой момент может что-то произойти.

Они шли – вниз, вниз, вниз, – пока не закончился последний пролет; они оказались в круглой маленькой комнате, из стен которой торчали корни и кости, а с потолка по периметру свисали на нитях тусклые белые лампочки – как будто здесь до срока собирались праздновать Рождество. Жаклин посмотрела на них и подумала о шахтерских касках и о неизведанных местах под землей. Джиллиан посмотрела на них и подумала о домах с привидениями и о местах, которые забирают у тебя больше, чем отдают. Обе вздрогнули и встали поближе друг к дружке.

В комнате была дверь. Обычная маленькая деревянная дверь из необработанной сосны. На уровне глаз взрослого человека висела табличка. На ней была надпись, похоже вырезанная по дереву, и надпись гласила: «Будь уверен».

– Будь уверен в чем? – спросила Джиллиан.

– Полагаю, «будь уверен, что хочешь увидеть, что с другой стороны», – ответила Жаклин. – И это единственный выход.

– Мы можем подняться обратно.

Жаклин уставилась на сестру.

– У меня болят ноги, – сказала она. – Кроме того, мне казалось, ты хотела приключений. «Мы нашли дверь, но она нам не понравилась, так что мы пошли обратно, даже не заглянув, что там за ней» – это не приключение. Это… Это бегство.

– Я не собираюсь убегать, – сказала Джиллиан.

– Отлично, – сказала Жаклин и потянулась к дверной ручке.

Но еще до того, как Жаклин взялась за нее, ручка повернулась и дверь распахнулась, открывая самое невозможное место из всех, что они видели в своей жизни. Там было поле. Большое поле, настолько большое, что казалось, оно тянется до бесконечности, но нет, оно упиралось в шиферно-серый океан, бьющийся в скалистый неприступный берег. Девочки не знали слова «пустошь», но если бы они его знали, то обе мгновенно согласились бы с тем, что перед ними пустошь. Это была Пустошь, как та самая платоновская идея, от которой произошли все остальные пустоши. На земле был сплошной ковер из низкорослых кустарников и ярких цветов с синими, оранжевыми и фиолетовыми лепестками – невозможное буйство красок. Джиллиан шагнула вперед, не сдержав удивленный и восхищенный возглас. Жаклин, не желающая отставать, шагнула следом.

Дверь за ними захлопнулась. Но девочки этого не заметили – еще нет. Они были заняты: они бежали, хохоча, по цветущему полю, под взглядом громадной кровавой луны.

История наконец началась.

Часть II. Идут во мраке Джилл и Джек

На рынок, на рынок, за жирной свиньей,

И снова до дома! Хоюшки-хой!

На рынок, на рынок, а боров жирней!

И снова до дома! Хоюшки-хэй!

На рынок! Там купим сливовый пирог

И снова до дома, проходит денек.

На рынок, на рынок, за булкой простой,

И снова до дома, а рынок – пустой.

На рынок, – собаку возьмем пожирней!

И снова до дома! Хоюшки-хэй!

На рынок, на рынок, за цыпой худой,

И снова до дома! Хоюшки-хой!

Английский фольклор

4. На рынок, на рынок, за жирным гусем

Джиллиан и Жаклин бежали по цветущему полю, подобно диким созданиям, – и в этот миг, этот краткий сияющий миг, когда их родители были далеко и не знали, чем занимаются их дочери, когда никто из обитателей Пустошей еще не знал об их существовании, они были дикими созданиями, свободными делать все, что им хочется, а им хотелось бежать.

Жаклин бежала так, будто копила все неистраченные возможности бегать именно для этого момента, для этого места, где никто не мог ее увидеть, или отругать, или указать, что леди себя так не ведут, присядь, притормози, ты замараешь платье, ты порвешь колготки, будь хорошей девочкой. У нее на коленках были пятна от травы, а под ногтями грязь, и она знала, что позже пожалеет и о том и о другом, но в этот момент ей было все равно. Наконец она бежала. Наконец она была свободна.