Вниз, сквозь ветки и кости

– Вы, видимо, хотите узнать пол ребенка? – спросила специалистка.

Он кивнул.

– У вас идеальная малышка, – сказала специалистка.

Серена залилась счастливым смехом, который замер, едва она заметила угрюмое лицо Честера. Неожиданно все то, что они не обсудили, обступило их со всех сторон, заполнив кабинет целиком.

Специалистка ахнула.

– Определяется второе сердцебиение, – сказала она.

Супруги уставились на нее.

– Двойняшки, – пояснила она.

– А второй ребенок мальчик или девочка? – спросил Честер.

Специалистка замешкалась.

– Первый ребенок закрывает обзор, – наконец сказала она. – Трудно сказать наверняка…

– Предположите, – сказал Честер.

– Боюсь, было бы неэтично с моей стороны делать какие-либо предположения на данном этапе, – ответила специалистка. – Я поставлю вам следующее УЗИ через две недели. Дети двигаются в утробе матери. Возможно, обзор будет лучше.

Но лучшего обзора не случилось. Первый младенец упорно держался спереди, а второй младенец упорно держался сзади, и Уолкотты добрались до родильного отделения – конечно, согласно предполагаемой дате, которая была выбрана по взаимному согласию и отмечена в еженедельнике, – твердо надеясь, что они вот-вот станут гордыми родителями сразу и сына, и дочери, укомплектовав свою нуклеарную семью с первого раза. Они оба немного гордились этой идеей. Она выглядела эффективной, как если бы выдать идеальное решение с ходу.

(Мысль о том, что малыши превратятся в подростков, а подростки – в людей, никогда не посещала их. Понимание, что биология не предопределяет все и что не все маленькие девочки станут прекрасными принцессами и не все маленькие мальчики станут храбрыми солдатами, также никогда не посещало их. Все могло бы быть гораздо проще, если бы эти идеи, нежеланные, но определенно важные, когда-либо закрались им в головы. Увы, они для себя уже давно все решили, и подобным революционным представлениям просто не было места.)

Роды длились дольше, чем планировалось. Серена была согласна на кесарево сечение только в самом крайнем случае – ей не хотелось, чтобы остался шрам, так что она тужилась, когда ей говорили тужиться, расслаблялась, когда говорили расслабиться, и за пять минут до полуночи пятнадцатого сентября она родила первое дитя. Передав ребенка медсестре, доктор объявил: «Девочка», – и снова склонился над пациенткой.

Честер, который до последнего надеялся, что их скрывавшийся мальчик все-таки пробьется вперед и получит почетное звание первенца, ничего не сказал; он держал жену за руку, слушая, как она тужится, чтобы исторгнуть на свет второго ребенка. У нее было красное от натуги лицо, а звуки, которые она издавала, подходили скорее животному, чем человеку. Это было ужасно. Он не мог представить обстоятельства, при которых он когда-либо снова прикоснется к ней. Нет, хорошо, что они рожают обоих детей сразу. Таким образом, на этом все и закончится.

Шлепок, громкий плач; и голос доктора, с гордостью объявляющий: «Еще одна здоровая малышка!»

Серена потеряла сознание.

Честер позавидовал ей.

* * *

Немного погодя, когда Серена отдыхала в своей отдельной палате, а Честер сидел с ней рядом, медсестры спросили, хотят ли они познакомиться со своими дочурками, и они ответили, что да, конечно. Разве они могли ответить иначе? Они стали родителями, а эта роль связана с определенными ожиданиями. Есть родительские обязанности. Если они не будут соответствовать этим ожиданиям, то общество сочтет их непригодными для роли родителей, а последствия этого были бы, ох…

Лучше было об этом не думать.

Медсестры вернулись с двумя краснолицыми безволосыми существами; они скорее походили на червяков или гоблинов, чем на людей.

– По одной для каждого, – промурлыкала медсестра и вручила Честеру туго спеленутого ребенка как самую обычную вещь на свете.

– Вы уже придумали имена? – спросила другая, вручая Серене второго младенца.

– Мою маму звали Жаклин, – осторожно сказала Серена, глядя на Честера. Естественно, они обсуждали имена, одно для девочки и одно для мальчика. Они и предположить не могли, что придется давать имена двум девочкам.

– Жену нашего главного партнера зовут Джиллиан, – сказал Честер. Если бы он захотел, он мог бы заявить, что так зовут его маму. Никто бы не узнал. Никто никогда бы не узнал.

– Джек и Джилл, – улыбнувшись, сказала первая медсестра. – Мило.

– Жаклин и Джиллиан, – поправил Честер холодно. – Моих дочерей никто не будет называть уменьшительными именами – это унизительно и недостойно.

Улыбка медсестры померкла.

– Конечно, – ответила она, на самом деле имея в виду «конечно будут» и «сами скоро увидите».

Серена и Честер Уолкотты стали жертвами опасной привлекательности чужих детей. Скоро они осознают свою ошибку. Не они первые.

2. Практически идеальны абсолютно ни в чем