Вниз тормашками

— Старый паскудник, — невольно улыбнулась Лариса. Несмотря на вольный тон, которого придерживался с нею Курочкин, между ними были дружеские, вполне приличные отношения. — У меня к тебе разговор другого плана. У меня опять убийство.

— У-у, некрофилка несчастная! И чего тебе неймется? Не успеешь с человеком пообщаться, и он уже — труп! Возбуждает это тебя, что ли? У тебя плохая аура, Лара Викторовна. Вижу в этом патологическую сублимацию нерастраченной сексуальной энергии, направленную на уничтожение…

— Ага, у меня плохая аура, — перебила его Лариса, — так что берегись! Серьезно, мне нужна твоя консультация.

— А в чем дело? — посерьезнел Курочкин. Лариса, как могла, в точности описала ему ситуацию, постаравшись не упоминать того, что ее подозревают.

— Вот оно что, — сказал Курочкин. — Значит, слушай, повторяю — так ли я понял. Итак, мы имеем некоего оператора, как бишь его?

— Дмитрий.

— Дима, значит. Поел твоего супа и траванулся, бедолага. Причем умер дома.

— Умер он в больнице, — поправила Лариса.

— Ну в больнице, какая разница? Факт тот, что смерть наступила не в студии и была не моментальной, а длительной. То есть от момента отравления до момента смерти прошла куча времени. Где гарантия того, что яд находился именно в супе? Не мог оператор, скажем, в хот-доге его съесть? Допустим, его кто-нибудь угостил этим самым хот-догом. Тогда все проще.

— Нет, была проведена экспертиза, — сказала Лариса. — Яд найден в банке из-под чесночной приправы.

— Ну и что? — резонно возразил Курочкин. — Суп кто-нибудь проверял? Остатки в тарелке были? Или в кастрюле?

— Нет, — медленно сказала Лариса, досадуя на свою тупость — не обратила внимания на такую важную деталь, — посуда уже была вымыта к приезду милиции.

— Что ты мне тогда голову морочишь? — вспылил Курочкин. Он вообще отличался темпераментным характером, а потому раздражался, когда кто-то не следил за ходом его мысли. — Все проще простого: яд насыпали в банку для отвода глаз, а траванули парня в другом месте чуть позже, вот и все!

— Хорошо, — согласилась Лариса, — но все-таки давай рассмотрим и другую версию. Траванули его, как ты выражаешься, на студии, во время съемок, то есть после них, когда суп уже был сварен. Причину можешь мне назвать?

— Ишь ты, какая шустрая, причину ей. Я так с ходу не могу, мне подумать надо.

— Анатолий Евгеньич, милый, ну нет у меня времени на твои размышления. Говори, что думаешь, а я сама разберусь, что нужно, а что нет.

— Ох, Лара Викторовна, загонишь ты меня к своим мертвым товарищам в компанию! Значит, ты сейчас думаешь, что отравили его все-таки на студии?

— Да, причем все обставлено так, как будто Дмитрий сам взял яд из банки и приправил им суп, — сказала Лариса.

— Понятно. А как милиция объясняет тот факт, что в банке с приправой оказался яд?

— Завхоз, как я выяснила, руками разводит, клянется, что ничего не знает. Да и никто другой не знает.

— А отпечатки чьи-нибудь есть на банке? — задал Курочкин вопрос, которого и опасалась Лариса.

— Не знаю, — пришлось ей покривить душой. Она порадовалась, что разговор с Курочкиным проходит по телефону, а не лично. Тонкий ушлый психолог, собаку съевший на всевозможных дамских уловках, моментально бы ее раскусил и все понял. Кстати, надо бы выяснить, нет ли еще чьих-нибудь пальчиков на баночке?

— Понятно, — медленно повторил Курочкин. — А что там с пленкой?

— Ее испортили, — сказала Лариса.

— Это я уловил. А тебе не кажется, что это слишком уж все подозрительно? В ведре, как я понял, плавала пленка только твоей передачи?

— Читаешь мои мысли, — сказала Лариса, — я думаю, что пленку испортили нарочно.

— Ага, — сказал Курочкин. Помолчал немного и снова сказал «ага». Наконец тишина в трубке закончилась, и психолог выдал длинную речь, которую Лариса не решилась прерывать своими вопросами, оставив их на потом. — Смотри, Ларочка. Твой несчастный оператор любил покушать, судя по его аппетиту, раз он съел аж две тарелки. Итак, возникает вопрос — а в какой именно тарелке находился яд? То, что не во всей кастрюле, это ясно, иначе вчера поминать Дмитрия было бы некому, все бы лежали отравленные и передохшие. Таким образом, яд был только в порции Дмитрия. Нужно выяснить, кто ел или просто стоял рядом с ним. Это уже твои проблемы, я в это не вмешиваюсь, просто излагаю свои мысли.

— Угу, — буркнула Лариса.

— Далее. Тебя интересует причина, по которой убийца пошел на такой драматичный и сложный метод убийства? Во-первых, он не такой уж и сложный, как ты считаешь. Сложность только в ловкости рук, тут ты права, не каждый на это способен, но раз все прошло гладко, то наш убийца — именно из этой категории. А в остальном — подозрения падают на тебя, так как именно ты у нас автор супа. Поскольку суп уже уничтожен, посуда помыта, пленка твоя тоже, можно сказать, «помыта», а свидетели ничего не помнят — короче, ты, Котова, очень подозрительная фигура.

— Почему это?

— А смотри сама. Доказательств твоей вины вроде бы нет, только косвенные.

«Прямые доказательства тоже откуда-то взялись, — подумала Лариса, — вот только откуда? Я же банку не трогала!»