Внизу наш дом - 1-й вариант

— Про авиагоризонт — так можно с любого, лишь бы компактный и полегче был. А вот рацию с «Аэрокобры» наши лётчики сильно одобряли в ту войну. И ещё я знаю что она сделана не одним ящиком, а несколькими относительно небольшими блоками — её удобно запихивать в разные небольшие пространства. А больших пространств в самолёте немного.

— Да уж, наслышан я о том, какой маленький аэроплан ты построил. Так, Мусенька говорит — он у тебя шустрый и такой вёрткий, что никому его не поймать. Хорошо, отпишу я про эту нужду людям знающим. И это всё?

— Не всё, конечно. Но только мне, скорее, совет нужен, и деньги на то, чтобы совету этому последовать.

— Ох, Александр! Ведь знаю я, что ты не отрок по опыту и знаниям, а всё путает меня молодость твоя. А ну, скажи, что у тебя с Муськой в будущем случится?

— Да ничего особенного, батюшка. Обычная семья.

Священнослужитель посмотрел на меня одобрительно:

— Это правильно, это благо. Так какой совет тебе потребен?

— Пушку мне нужно и снаряды к ней. Вернее, не всю пушку, а только стволы… две штуки. Но небольшие. Калибра тридцать семь миллиметров. А снаряды можно с отдачей гильз. И ещё капсюли.

— Зачем они — понятно. На самолёт поставишь. Но вот взять их мне неоткуда — не по моей части такая амуниция. Что же до совета — отчего же не дать. Есть в Одессе особое место — Привоз. Там, если хорошо поспрашивать, чего только не отыщется. Что же до денег, то про них речь зайдёт, когда станет понятно, сколько их потребуется.

* * *

Привоз, это название рынка. Рынка особенного — Одесского. Тут, кроме того, что встречается на обычных базарах, торгуют и вещами, доставленными со всех концов света моряками торгового флота. Одним словом, не сразу и сообразишь, чего здесь нет. Я выбрал подходящий день, оделся сообразно возрасту и поехал в Одессу. После дня сутолоки и толчеи голова моя раскалывалась от утомления, а несколько кусочков картона, специально положенных в карманы, чтобы изображать кошелёк, бесследно испарились — местные «специалисты» мгновенно меня «срисовали» и «обработали» так, что я даже ничего не заподозрил.

Но вот ни артиллерийских стволов, ни снарядов тут на прилавках выложено не было, а спрашивать я опасался. Словом, первый заход завершился ничем, а каким образом предпринять вторую попытку я что-то никак не мог сообразить.

— Ты дразнишься, да? — парень с похищенной из моего кармана прямоугольной картонной карточкой смотрит с угрозой во взоре — видимо его рассердило подобное проявление высокомерия со стороны незнакомца. — Таки я понял юмор.

— Да, — отвечаю. — Шутка юмора — вещь простая. Только я ведь неспроста эти обманки по карманам распихал, а в расчете на знакомство с человеком знающим толк в местных обстоятельствах. Да, вот беда! Не оценил я достигнутой вами степени совершенства в деле очистки карманов покупателей.

— Ну, ты сказанул! — парень не то, чтобы сдулся, однако во взоре его мелькнули признаки смены настроения. — Уважаешь, значит? — попытался он перевести с высокопарного на понятный.

— Пушку хочу купить, — ответил я прямо. — И боеприпас к ней. А их никто не предлагает.

Мой визави согнулся от хохота и невольно опёрся о стену, чтобы не упасть:

— Ты откуда взялся, такой весь из себя простой? — спросил он, вытирая слёзы смеха.

— Лётчик я. Мне сверху видно всё — ты так и знай, — для впечатления решил я процитировать строку из ещё не написанной песни. — Нет на Привозе пушек.

— Сопля ты зелёная, а не лётчик, — скривился незнакомец.

— Чем оскорблять незнакомого человека, товарищ, вы бы лучше предприняли шаги к тому, чтобы во всём удостовериться лично, не доверяя обманчивому внешнему впечатлению.

— Ты кончай так разговаривать, — мальчишка сразу разъярился и ударил меня в ухо. А у меня, оказывается, не только в голове память о будущем проснулась, но и рефлексы взрослого тела вступили в противоречие с силой и мышечной массой астеничного подростка. То есть среагировал я чересчур резко для столь безобидной ситуации. Нырок, прямой с левой, нокаут. Минуты через две мой несостоявшийся обидчик заморгал и открыл глаза.

— Ладно, можешь говорить, как тебе удобней, — примирительно протянул паренёк и опёрся на мою руку. — Захар

— Шурик, — я помог ему встать. — Завтра на рассвете подкатывай на Лонжерон и дуй прямо к морю. Полетаем, — завершил я программу первого знакомства.

* * *

Фигурку Захара я разглядел издалека. Он стоял на ровной площадке недалеко от кромки, до которой докатываются волны спокойного в эту пору моря, и махал мне рукой. Прилетел я за ним на мотопланере — мы с парнями его несколько раз переделывали, отрабатывая разные идеи, отчего он превратился в послушную руке опытного пилота игрушку… не стану долго о нём рассказывать, но кольцо вокруг винта было перфорировано сверху, отчего создавалась дополнительная подъёмная сила, превращающая что пробег после посадки, что разбег при взлёте в короткие отрезки метров по тридцать-сорок.