Внизу наш дом - 1-й вариант

В грузовом отсеке пришлось нагнуться, пробираясь под нависающей мотогондолой — слабое место в случае жёсткой посадки. Думаю, пилота нужно пересаживать назад и вверх, как бы на «загривок» машины. Это, хоть и ухудшит человеку обзор, но исключит неизбежность его гибели от сорвавшегося с опор двигателя. А вообще-то на душе у меня кошки скребут.

Как ни крути — вышла натуральная подстава. Я же намеревался воевать. А административная машина все мои планы нарушила стремительно и неудержимо. Став военнослужащим, принеся присягу и получив воинское звание, я обязан выполнять приказы. В данном случае — бросить товарищей и отправиться в глубокий тыл, чтобы там упорным трудом ковать оружие победы. Это в тот момент, когда полк в полном составе полетел на аэродром Измаила. Не знаю, какую перед ними поставили задачу — теперь там Мусенька командир. Она и распорядилась, чтобы мы отправились к месту назначения на полковом транспортнике. Почему полк? Так решило командование. Правда, номер пока не присвоен и полковое знамя не получено — эти вопросы находятся в стадии оформления. Но наличие в строю трёх лётчиков при четырёх исправных машинах ставит новую часть в один ряд с некоторыми истребительными авиаполками других фронтов, тех, где авиация уже понесла значительные потери.

Тем не менее, на душе тяжело… и я никогда не занимался, если серьёзно, той работой, которая мне сейчас поручена. Нет во мне организаторской жилки. А майор Бойко, кода мы прощались с однополчанами, пообещал прислать подкрепление и новые машины. Где он всё это возьмёт? Уверен, потребует с меня.

Да, я нервничаю. Переступаю через связки стальных профилей, уложенных в грузовом отсеке, обхожу ящик со сварочным аппаратом, протискиваюсь мимо непонятных мешков — мы ведь не просто едем, а ещё и попутный груз везём — нашу тайную мастескую тоже перебрасывают всё на тот же Воронежский авиазавод.

Зато майор доволен, словно объевшийся удав.

* * *

Про дальнейший наш полёт рассказывать практически нечего. Сан Саныч несколько раз кипятил чай на раскладной карманной спиртовке. Не жидкостной, а с белыми кубиками сухого горючего. Глядя на это, я пытался припомнить, когда это «вещество» появилось у нас в армии? Вот не припоминается мне из моего военного опыта, чтобы этакое удобство было у нас широко распространено. Нет, позднее, после войны, его даже в состав армейского сухпая включали — старший внук упоминал, когда вернулся со срочной. А я смекаю, что в конце войны видел где-то что-то подобное. Но наше или трофейное — сказать не могу. Впрочем, если чем-то этаким кого и снабжали, то, наверное, на Севере.

Отсюда и появилось у меня подозрение, что учреждение, где стоит на довольствии мой спутник, не брезгует снабжать своих служащих и кое-чем заграничным. То есть — организация серьёзная и влиятельная.

А ещё мой попутчик любит сало. И сам ест с удовольствием, и мне отрезает пластиночками как раз той толщины, когда зубы в нём ещё не вязнут, но вкус уже хорошо чувствуется. Чай у него тоже заваривается вкусно — в общем, дорога меня с ним несколько примирила… хотя, он и раньше мне худа не делал.

— Ладно, — решил я, наконец ответить на заданный товарищем майором вопрос. — По праву создателя нарекаю истребитель именем «Кирдык». Пускай его все боятся.

Сан Саныч не стал возражать — просто записал в своём блокноте нужное слово. Притерпелся он уже к моим «закидонам»

* * *

А потом, сразу после посадки — картина маслом. В ангаре стоят рядышком три прототипа истребителя: Вернее, наш кирдык уже не прототип, а вполне состоявшаяся, хотя и не принятая на вооружение боевая техника. По понятным моему искушённому взгляду признакам чётко вижу — новенькая машина. Пионеры успели собрать в своих катакомбах второй из запланированных четырёх аппаратов. Нешуточно их подстегнула начавшаяся война — чай на фронт рвались на сделанных своими руками боевых машинах!

Рядом — САМ-13. Тот самый, наверное, который возили на продувку в ЦАГИ. И ещё один, очень на него похожий, но только с двигателями на одном уровне, отчего за кабиной не видно так называемого гаргрота — непрозрачного обтекателя, перекрывающего часть поля зрения назад. Фонарь, судя по всему, стеклянный, собранный не из гнутых, а из прямых листов, чем напоминает остекление кабины мессершмитта. Даже открывается откидыванием сборки из трёх прозрачных пластин вверх и вправо в связанных трапецией (в поперечном сечении) металлических рамах.

Такой в полёте не откроешь — сорвёт. Разве что перед аварийным покиданием машины с парашютом! Но мне нравится — и обтекание неплохое, и не заклинит, потому что замок подрычажен. Хотя, если фонарь сброшен, то его ведь бросит на задний винт. И тогда неизвестно, что сотворят обломки с балками и хвостом.