Внизу наш дом - 1-й вариант

А можно ли добиться большего? Можно, увеличив площадь крыльев и, соответственно, подъёмную силу. Вот о чём, оказывается, думал Симка, прилаживая к У-2 пару двухсотпятидесятисильных моторов. То есть, он, наверное, не прямо так думал, а интуитивно догадывался — точился где-то под его причёской червячок озарения.

Этого «червячка» я и представил на следующий день в КБ. Так и сказал, что самолёт должен подлететь к месту событий со скоростью автомобиля, едущего по гладкой дороге. Подлететь на малой высоте на расстояние около километра, приподняться на удобную высоту и как-ак врезать из всех стволов. Потом стремительно развернуться, снизиться до бреющего и побежать за новой порцией гостинцев.

А тут Климка — один из бывших пионеров, а теперь очень серьёзный товарищ лейтенант и к тому же орденоносец, вспомнил, как у них соседи-пехотинцы за половину коровьей туши одолжили на денёк один из «сундуков» с лётчиком. Они ему в переднюю стенку вмонтировали пулемёт «Максим» и на этом угробище прошли над берегом речки, выбивая пулемётные гнёзда. А потом быстренько всем батальоном перебежали через водное препятствие по льду и заняли высотку, которую было велено отбить.

Техники потом ругались, заделывая пробоины в фюзеляже и крыльях, и в другой раз командир полка поднял цену аренды. А третьего случая просто не было — на аэродромах подскока у самой линии фронта самолётам не положено сидеть подолгу. Отвели их поглубже в тыл, туда, где собственно пехотных частей встречается мало.

Родиона Клюкина — того самого выпускника наших курсов, который по негодности для работы истребителем был переведён в малую транспортную, и который водил в бой тот памятный сундук, отыскали достаточно быстро — он часто прилетает за запчастями, вот и в этот раз случился вместе со своей примечательной машиной. Осмотрели амбразуру под «Максим», следы блиндирования — ясно видны отверстия крепления установленной и снятой потом стенки (пару гвоздей так и не вытащили), расспросили о поведении машины на малых скоростях в условиях полёта у самой поверхности — творческий народ уже начал вовсю «генерить».

— Нужно угол атаки крыла увеличить.

— Навсегда нельзя — а то на перелётах прорву горючего сожжёшь.

— Большие закрылки сделать.

— И предкрылки…

— Потребуется столько механизации, что только держись? К тому же, как ты планируешь это всё из себя подвижное крыло бронировать?

— Бронировать крыло? Не сходите с ума… разве что, переднюю кромку у самого фюзеляжа, там где баки.

— А если всю плоскость поворачивать на несколько градусов?

Вот теперь мозговой штурм обрёл целенаправленный характер. А я присел к столу формулировать требования к вооружению. Прежде всего, написал категорическое запрещение подвешивать к этой машине бомбы (а то они его взрывной волной сами и собьют при такой высоте и скорости) и стал прикидывать, как чисто организационно справиться с боевой задачей силами одного человека. Пилота. Потому что наводить оружие на цель придётся поворотом корпуса всего аппарата — иначе мы породим монстра.

Глава 28 Капут

Штурмовик у нас вытанцевался довольно быстро. Оно очень напоминал «сундук» — те же продольные желоба на крыльях, но в пропеллерах прибавилось лопастей — мы довели их число до шести. Собственно — та же простая деревянная конструкция, что и на «абзаце» — просто заимствовали её не долго думая. Двигатели, их стало два, разместили в положении лёжа в толстопрофильном крыле у самого фюзеляжа. Сами несущие плоскости значительно расширили, увеличив площадь. Наклон их на десяток градусов вверх обеспечили винтовыми «домкратами», опускающими заднюю часть центроплана. Носовую оконечность фюзеляжа выполнили из шестимиллиметрового броневого листа — для этого нашлось все, необходимое на заводе, производящем штурмовики.

Вопреки моему мнению конструкторы втиснули сверху сразу за крылом заднего стрелка с пулемётом «Максим». В носу же расположилась целая батарея из двух ШКАСов, двух УБК и двух ВЯ. Кроме того из Одессы привезли семидесятишестимиллиметровые безоткатки, разработанные для десантных штурмовых групп. Эти штуковины пришлось вешать под крылом прямо под двигателями у самого фюзеляжа — не лезли они внутрь. Их барабаны, собранные из отрезков труб, были рассчитаны не на восемь выстрелов, как в моей тридцатисемимиллиметровке, а всего на шесть — иначе получались чересчур тяжелые.

Учить эту птичку летать пришлось почти три недели — уж очень много непривычных фокусов она вытворяла. Особенно, при наклоне плоскостей. Ведь с их поворотом менялся и вектор тяги винтов относительно оси фюзеляжа, и рули высоты покидали зону интенсивного обдува. Кроме того, оказывался возможным полёт в положении «носом вниз». И всё это на скоростях от сорока до восьмидесяти километров в час.