Внизу наш дом

– Предлагаете пришпилить её к серийному СБ? – сообразил Александр Александрович. – Да, лобовое сопротивление уменьшится за счёт более острых обводов и отсутствия выступающего фонаря. Но тогда исчезнет носовая поворотная установка и ухудшится обзор назад.

– Для обзора назад есть стрелок-радист, которому даже голову не нужно выворачивать. Самолётное переговорное устройство снимает эту проблему. А, если в силу секретности, сведений о них у вас нет, то вот адрес завода, выпускающего их для серийных и несекретных учебно-тренировочных истребителей Горьковского авиазавода.

Конарев подал следующий лист из папки.

– Возвращаясь к носовому пулемёту, осмеливаюсь доложить, в вашем новоделе замена поворотной установки на неподвижный ШКАС замечаний не вызвала. Нарекания были на то, что через него кому-то дует.

– К несерийной машине на производстве вообще отнеслись спустя рукава, – с обидой в голосе отреагировал Архангельский.

– Как всегда, торопились, – кивнул я. – И в завершение разговора личный вам от меня подарок. Нет, не вещественный, это совет. Ставьте листы обшивки на герметик, а сам самолёт натирайте вот этой ваксой. Сапожная щётка, бархотка и верный десяток километров в час прибавки скорости у вас в кармане. Это уже проверено.

Конарев в очередной раз извлёк и передал конструктору лист с рецептом авиационного гуталина.

– Хм, юноша, а ведь вы, как мне кажется, всерьёз болеете за эту машину! – воскликнул Александр Александрович. – Надеюсь, мы видимся не единственный раз?

– И я надеюсь. Намерен участвовать в испытаниях в качестве лётчика, но уже в следующем году. А вам желаю торопиться без поспешности. Пожалуйста, сделайте хороший пикировщик, а я обещаю надрать на нём задницу хоть бы и истребителю в воздушном бою.

– С таким хвостом? Не верю.

Глава 29. Про штурмовик и про флот

Для последнего из запланированных действий я так и не нашел корректного решения – такого, чтобы обошлось без жертв. Но, вспомнив о том, чего стоила ошибка с переделкой штурмовика Ил-2 из двухместного варианта в одноместный, взял свою совесть за горло и поставил задачу Конареву. Пусть спецслужбы запугают тех, кто попытается вякнуть в пользу облегчения самолёта, увеличения скорости или бомбовой нагрузки. Ведь воюют не цифры, а люди. Именно они и есть главная ценность авиации.

Скажете, что теперь, когда проведена такая подготовка к завоеванию господства в воздухе, можно не переживать за угрозу со стороны немецких истребителей? А я вот не уверен, что с этим будет просто. И ещё меня поджимает время – не знаю, когда точно, но примерно помню – столь подлый удар в спину советской авиации был нанесён именно в этот период.

Этот мой шаг не остался без последствий. Видимо, начавшаяся неподалеку от западных границ война накалила обстановку в верхних эшелонах власти. А степень доверия ко мне значительно возросла, поскольку дату нападения на Польшу я указал верно, причем задолго до того, как об этом вообще зашла речь.

Меня «пригласили» к адмиралу Кузнецову. Встретились мы на той самой памятной подмосковной даче за тем же круглым столом. Разговор сразу пошёл в открытую – Николаю Герасимовичу меня представили полностью с указанием всех важных обстоятельств. То есть – как пришельца из будущего.

Присутствовали Конарев и стенографистка – всё та же Наденька. Круг посвящённых по-прежнему оставался невелик.

– Меня интересует решительно всё, что вы помните о действиях флотов и береговой обороны. Пожалуйста, вспомните то, что слышали хотя бы краем уха, – поставил мне задачу этот удивительно молодой для столь высокого поста человек. – Начнём, для порядка с севера.

– Там успешно действовали наши подводные лодки под руководством Колышкина и торпедные катера. Единственную фамилию припоминаю – Шабалин. Но он не командир части, а командир корабля. То есть – катера. Топили транспорты, везущие норвежскую руду. Ещё над этим вопросом работали самолёты-торпедоносцы, но об их успехах я не знаю. О действиях надводных кораблей ничего не слышал, кроме, пожалуй, одного момента – сторожевой корабль «Туман» погиб в бою с более сильными кораблями противника. Когда и где – не помню. Ещё был рейд крупного фашистского корабля к Новой Земле. Кажется, он то ли утопил, то ли повредил наш вооружённый пароход. Или ледокол. Одна из подводных лодок попала торпедой в «Тирпиц». Активна была авиация, но «киттихауки» у союзников брать нельзя – у них случается внезапный переклин мотора. Есть версия, что из-за этого погиб замечательный лётчик Сафонов.

Ещё немцы крепко нас надули – устроили на нашей территории свой аэродром, воспользовавшись тем, что места на севере безлюдные. В период наступления снова отличились катерники – высаживали десанты.

Немецкая авиация терроризировала наши конвои. Вернее, конвои, везущие оружие и боевую технику, поставляемую союзниками. На один из таких караванов и пытался выйти «Тирпиц». Вот и всё, что сохранилось в моей памяти – я всё-таки не моряк. Но значительных морских битв точно не было – не сходились эскадры для решительного сражения.