Вновь явленное

Уже во второй раз за эту ночь я очутилась в полном мраке, в отчаянии и с полным непониманием того, что же мне делать. Впервые я говорила с Олесей на повышенных тонах, потому что она теперь перестала быть той хорошей, доброй, отзывчивой девочкой, какой я ее знала. Казалось, теперь это совершенно другой человек, с которым мы не знакомы. И этот человек хуже Маши, хуже Леры, потому что Олеся обладает страшной разрушительной силой.

От этих мыслей меня отвлек холод и мысль о том, что мне негде ночевать. Прийти домой и сказать, что мы поссорились с Олесей, значило бы разъярить маму до такой степени, что в меня бы полетела не только масса ругательств, но еще и какой-нибудь предмет интерьера. Причем полетел бы он безо всякой магии.

Но с мамой еще можно уладить, но вот с Олесей…Да, конечно, и я была неправа: нужно было сказать ей обо всем, но она бы могла посчитать меня выжившей из ума! Но что будет с Пашей? Что Олеся сделала с ним? Зная нимфеттскую магию и страсть к мести, свойственную этим существам, особенно к объекту своей влюбленности, я начала всерьез волноваться за Пашу. Дело в том, что первая любовь для нимфетт – болезненная тема. Они винят во всем своего возлюбленного, потому что, если бы у них сложились бы отношения, нимфетта не стала бы нимфеттой. На самом деле, это была еще одна уловка Долины Мрака, потому что, в большинстве случаев, возлюбленный не отвечал взаимностью, что лишь прибавляло грустных воспоминаний нимфетте, и из-за чего она выходила из себя даже при упоминании имени возлюбленного.

Мысли о судьбе Паши перемешивались с размышлениями о возможных вариантах ночлега. Вскоре от усталости я едва ли стояла на ногах, не в силах больше ни о чем думать. Я села на лавочку, желая тут же заснуть, но ледяной ветер и холод ночи не позволял мне этого сделать.

Как же это низко со стороны Олеси- не пустить меня к себе ночевать! Да и кстати, как она могла быть дома, если и получаса не прошло с того момента, как мне звонил Илья и сказал, что Олеся с ребятами? Но это и неважно! Важно то, что мне негде было ночевать! Это хуже всего!

Хуже этого могло быть только то, что я не могла из-за усталости воспользоваться магией, чтобы согреться, но и восстановить свои силы я не могла, т.к. было очень холодно. С огромными усилиями я встала и добрела до первого подъезда, где было немного теплее, чем на улице. Однако и здесь не было места, чтобы прилечь или хотя бы присесть. В полном изнеможении я вяло плелась по лестнице, пробуя найти хоть что-то, похожее на место для ночлега.

Дойдя до последнего этажа, я увидела лестницу, ведущую на чердак. Подняться по ней и забраться на чердак я была не в состоянии, поэтому просто села, прислонившись к лестнице, и погрузилась в полузабытье. Сегодня уже понедельник, а значит, мне нужно идти в школу, потому что кто знает, что может вытворить Олеся. Если мама узнает, что я не пришла в школу, то она позвонит Олесе, а та может сказать, что у нее я не ночевала, и тогда поднимется настоящий скандал. Рой беспокойных мыслей приобретал все большие размеры с каждой минутой, я пыталась не думать ни о чем и заснуть, но мысли мои то и дело возвращались к тому, как неудобно мне сидеть и что пол холодный.

Это было ужасное безысходное положение, я совершенно не знала, что мне делать, потому что утром ситуация лишь усугубиться: в подъезд выйдут люди и увидят спящее нечто, которым буду я, а вдруг в этом доме живут мамины знакомые или мои друзья. Что тогда будет?

Собрав последние силы, я полезла на чердак. Два раза я едва ли не упала от усталости, руки скользили и не слушались, но этой был мой единственный выход. Если бы дверка на чердак оказалась закрыта, я бы рухнула вниз от усталости и разбудила бы всех соседей, разбив себе голову или что-нибудь еще. К счастью, дверь была открыта, и я всей массой своего сонного тела вкатилась на чердак. Это было теплое помещение, где можно было поспать, – остальное меня не волновало. Я заснула беспробудным крепким сном.

Мне снились какие-то кошмары, я пыталась убежать от Олеси и ее нимфеттского заклинания, но она смеялась и управляла всеми моими действиями, я не контролировала себя, отчего все сильнее злилась на Олесю, желая ударить ее со всей силы, ударить так, чтобы она упала, заплакав от боли, и смотря на меня жалким взглядом загнанного в угол беспомощного животного.

Проснулась я от холода и неприятного запаха. Пахло сыростью, алкоголем, помойкой и чем-то еще. На чердаке было темно, и я не могла оглядеться вокруг и понять причину такого кошмарного запаха. Сон не придал силы, а казалось, утомил меня еще больше, если это вообще было возможно.